Валентин Юрьев - Отбросы

Спецслужбы всех стран постоянно так делают и в группу частенько подсовывают незаметного исполнительного и очень преданного человечка, которому даны полномочия, превышающие права самого командира.

Стоит командиру дрогнуть, испугаться или изменить своё мнение, человечек тут как тут и ненажатая кнопка будет сработана!

Хорс всё это выслушал и заявил, что у него таких нет, он сам выбирал своих солдат и готов землю есть, если это не так. Но в землю на этот раз пойдёт не он. Капитана спасла случайность, перед входом в шлюз его по рации на нашей частоте попросили проверить крепление корабля к станции, чем он и занялся, облетая стыковочные узлы.

Выстрел попал в чернявенького парнишку из Канады, который первым влетел в переходный отсек, внешне он был очень похож на капитана, особенно в скафандре. По уставу Хорс должен был войти первым. Парнишке не повезло.

Луч лазера прожёг в скафандре дыру, через которую вместе с облачком замерзшего пара отлетела душа мальчика, многого не познавшего в этой жизни и смерть его была так глупа и столь внезапна, что только это спасло жизни остальных.

Засада была организована одним из технарей. Давно известно, что ревность разных служб может быть гораздо сильнее, чем ревность любовных отношений. Те, кто носит форму, не любят тех, кто носит комбинезон и это глубокая традиция. Во всяком случае, бравые рэйнджеры к ним относятся как к существам второго сорта и воспринимают как мебель.

Во время полёта Gray Mouse спокойно работал, проверял системы, имел доступ во все служебные отсеки и стал привычен, как уборщица со шваброй. В отсутствие капитана он неожиданно заявил о смене власти и предъявил заместителю и скрипящим от злости зубами солдатам своё удостоверение, которому они обязаны были подчиниться.

Логика тут понятна. Капитана Хорса не было десять дней. Очевидно, что для человека, имеющего запас кислорода на два часа это ненормально, а поскольку подтверждения о выполнении задачи не поступало, на корабле сложилась чрезвычайная ситуация с потерей инициативы заместителем капитана и тут серая мышка сделала своё дело.

Если бы сейчас не было пущено в ход оружие, всё первое отделение, потерявшее доверие вместе с капитаном, уже сидело бы в карцере, ожидая суда и, скорее всего, смерти, тюрьмы, штрафбата или хотя бы неприятной отставки.

Как только Хорс по радио объявил, что он жив и возвращается на корабль, стало ясно, что прежняя задача на уничтожение станции им отменяется. Дальше всё было элементарно. Засада ждала в шлюзе, так как выходной люк был нами заварен. Солдаты любили своего командира, и только им же самим привитая железная дисциплина заставила их подчиниться этому странному, незаметному полугражданскому типу, который оказался майором спецвойск и имел права уничтожить их всех.

Поэтому в засаду они, ворча, полезли, рассчитывая, что позже конфликт как-нибудь, да разъяснится. Но когда этот чужой для военных тип у всех на глазах убил горячо любимого капитана, они автоматически, не раздумывая и не сговариваясь, схватили его и вырвали патрубок подачи воздуха.

Вторая смерть уравновесила первую и дальше обошлось без убийств. Всё произошло так быстро, и так необратимо, что теперь весь корабль находился в шоке, и в первую очередь, конечно, капитан Хорс.

На нашей станции эта короткая бойня тоже вызвала удручающее состояние всех, кто слышал переговоры по рации, снятой со скафандра Гаррика и наблюдал за процессом разблокировки крышки шлюза. Девушки в пультовой откровенно рыдали.

А я еще раз удивился странностям трансформаций человеческих отношений — вчерашний наш убийца уже, оказывается, был нам чем-то по-человечески дорог перед ликом неведомого Зла, и мы скорбели над его телом. Сначала полосатики показали себя чуть ли не своими в доску, теперь эти мальчики, но при этом всегда за их спинами маячила тень настоящего и ещё не ведомого нам врага.

Не сомневаюсь, что если бы мы пообщались с подпольным майором, то оказалось бы, что и он умный и преданный своему делу человек, любящий своих детей и свою Родину и не побоявшийся в одиночку выполнить такое задание, то есть, по сути — герой.

Мы герои, солдаты тоже мужественно старались, и майор герой, а где-то в Пентагоне сидит следующий патриот, затеявший эту страшную игру. Наверняка, он тоже очень хороший человек!

И вот сейчас длинная цепочка героев и хороших людей заглатывали друг друга в бесконечной веренице мелких сражений какой-то странной войны, где плохих не было вообще, были только прекрасные люди и неожиданные стечения обстоятельств.

Меня сжигает стыд. Жутко становится даже от мысли о том, что могло бы произойти, если бы Gray Mouse добился своего, гадко от сознания того, что я догадывался и говорил, но не убедил. А в таких случаях можно сотни раз оправдываться перед своей совестью и всегда находить новые оттенки своей вины, воюя с пустотой.

А ещё случившееся написало нам кровавыми буквами предупреждение о том, что мы как волки в загоне и сегодняшняя осечка только лишний раз подчеркнула, что это не одиночный выстрел, это охота. И какой бы ни была цель тех, кто всё это организовал, он добьётся своего. Пусть не с первого раза. Мы стали Смертниками. Приговор объявлен и подписан кровью. Вот что крутилось в голове, вызывая ужас гораздо больший, чем просто страх смерти, которая для меня уже давно вообще не была страхом, скорее, ожиданием.

Два дня прошли в трауре. Капитан Хорс с честью похоронил своих людей, в том числе и майора, соблюдая официальный церемониал, после чего их тела отправились в Полет, к Солнцу, а потом он, как и обещал, снял под нашим наблюдением все ядерные боеголовки, которые были запрограммированы и тоже отправлены в сторону светила.

Долгое время меня терзала мысль оставить ракеты себе, как бы для защиты. Эту мысль мы обсудили на Седьмом круге и было немало желающих получить в руки такую шикарную шипастую дубину, слишком уж велик оказался соблазн оставить ракеты, перенести на станцию службы запуска и слежения и горделиво пощупывать случайно приобретённый бицепс. Технически это было несложно.

Немало мы понабивали друг другу шишек, но чем больше приходили к мнению, что неплохо бы иметь эдакий пистолет для защиты от воришек, тем становилось очевиднее, что надо защищаться по-другому. Не оружием.

Как они кричали! "Вот, прилетят следующие, чем мы будем отбиваться?"…. "Подумайте о наших детях!…" Как будто мы думали не о них. Но ведь дураку ясно, что чем толще дубина у тебя в руках, тем толще она у твоего врага. А держать здесь, на станции, оружие означало бы возможность захвата его полосатыми и других неприятных последствий. И, кроме того, даже пистолет надо периодически чистить, а как обращаться с таким страшным оружием не знает никто из наших техников.