Георгий Вирен - Искатель. 1961-1991. Выпуск 4

— Не надо, — сказал поручик. — При других обстоятельствах мне крайне любопытно было бы вас выслушать. Но положение на театре военных действий отвлеченных разговоров не терпит… Кстати, как же вас все-таки по батюшке?

— Воропаев Константин Сергеевич, — быстро сказал нигилист, и эта быстрота навела Сабурова на мысль, что при крещении имя тому давали все же другое. Ну да Бог с ним, нужно же его хоть как-то именовать…

— Значит, и Гартмана вы — того…

— Подлого сатрапа, который приказал сечь заключенных, — сказал Воропаев, вздернув подбородок. — Так что вы можете… по начальству…

— Полноте, Константин Сергеевич, — сказал Сабуров. — Не до того, вы уж там сами с ними разбирайтесь… Наше дело другое. Представляете, что будет, если тварь эта и далее станет шастать по уезду? Пока власти зашевелятся…

— Да уж, власти российские, как указывал Герцен…

— Вы вот что, барин, — вклинился Платон. — Может, у вас, как у человека умственного, есть соображения, откуда эта казнь египетская навалилась?

— Соображения… Да нет у меня соображений. Знаю и так, понимаете ли…

— Так откуда?

— Если желаете, сейчас и отправимся посмотреть. Вы позволите, господин командир нашего партизанского отряда, взять ружье?

— Почел бы необходимым, — сказал Сабуров.

Воропаев взбежал по ступенькам и скрылся в доме.

— Что он, в самом деле бомбой в подполковника? — шепнул Платон.

— Этот может.

— Как бы он в нас чем из окна не засветил, право слово. Будут кишки на ветках колыхаться…

— Да ну, что ты.

— Больно парень характерный, — сказал Платон. — Такой шарахнет. Ну да, раз сам мириться следом побежал… Ваше благородие?

— Ну?

— Непохож он на купленного. Такие если в драку, то уж за правду. Только вот неладно получается. С одной стороны — есть за ним какая-то правда, прикинем. А с другой — как же насчет священной особы государя императора, коей мы присягу ставили?

— Господи, да не знаю я! — сказал в сердцах Сабуров.

Показался Воропаев с дорогим охотничьим ружьем. Они повернулись было к лошадям, но Воропаев показал:

— Вот сюда, господа. Нам лесом.

Они обошли дом, оскользаясь на сочных лопухах, спустились по косогору и двинулись лесом без дороги. Сабуров, глядя в затылок впереди шагавшему Воропаеву, рассказывал в подробностях, как все обстояло на рассвете, как сдуру принял страшную смерть великий любитель устава и порядка ротмистр Крестовский со присными.

— Каждому воздается по делам его, — сухо сказал Воропаев, не оборачиваясь. — Зверь. Там с ним не было такого кряжистого в партикулярном?

— Смирнов?

— Знакомство свели?

— Увы, — сказал Сабуров.

— Значит, обкладывают… Ну да посмотрим. Вот, господа.

Деревья кончились, и начиналось болото — огромное, даже на вид цепкое и глубокое. И саженях в трех от краешка сухой твердой земли из бурой жижи торчало, возвышалось нечто странное — словно бы верхняя половина глубоко ушедшего в болото огромного шара, и по широкой змеистой трещине видно, что шар внутри пуст. Полное сходство с зажигательной бомбой, что была наполнена горючей смесью, а потом смесь выгорела, разорвав при этом бомбу — иначе почему невиданный шар густо покрыт копотью, окалиной и гарью? Только там, где края трещины вывернуло наружу, виден естественный, сизо-стальной цвет шара.

Поручик огляделся, ища камень. Не усмотрев такового, направил туда кольт и потянул спуск. Пуля срикошетила с лязгом и звоном, как от первосортной броневой плиты, взбила в болоте фонтанчик бурой жижи.

— Бомба, право слово, — сказал Платон. — Только это ж какую нужно пушку — оно сажени три шириной, поди… Такой пушки и на свете-то нет, царь-пушка и то не сдюжит.

— Вот именно, у нас нет, — сказал Воропаев. — А на Луне или на Марсе, вполне вероятно, отыщется.

— Эт-то как это? — У казака отвалилась челюсть.

— Вам, господин поручик, не доводилось читывать роман француза Верна «Из пушки на Луну»?

— Доводилось, представьте, — сказал Сабуров. — Давал читать поручик Кессель. Он из конной артиллерии, знаете ли, так что сочинение это читал в целях профессионального любопытства. И мне давал. Лихо завернул француз, ничего не скажешь. Однако это ведь фантазия романиста…

— А то, что вы видите перед собой — тоже фантазия?

— Но как же это?

— Как же это? — повторил за Сабуровым и Платон. — Ваше благородие, неужто можно с Луны на нас бомбою?

— А вот выходит, что можно, — сказал Сабуров в совершенном расстройстве чувств. — Как ни крути, а получается, что можно. Вот она, бомба.

Бомба действительно торчала совсем рядом, и до нее при желании легко было добросить камнем. Она убеждала без всяких слов. Очень уж основательная была вещь. Нет на нашей грешной земле такой пушки и таких ядер…

— Я не спал ночью, когда она упала, — сказал Воропаев. — Я… м-м… занимался делами, вдруг — вспышка, свист, грохот, деревья зашатало…

— Мартьян болтал про огненного змея, — вспомнил Платон. — Вот он, змей…

Все легко складывалось одно к одному, как собираемый умелыми руками ружейный затвор — огненный змей, чудовищных размеров бомба, невиданное чудо-юдо, французский роман; все сидело по мерке, как сшитый на заказ мундир…

— Я бы этим, на Луне, руки-ноги поотрывал вместе с неудобосказуемым, — мрачно заявил Платон. — Вроде как если бы я соседу гадюку в горшке во двор забросил. Суки поднебесные…

— А если это и есть лунный житель, господа? — звенящим от возбуждения голосом сказал Воропаев. — Наделенный разумом?

Они ошарашенно молчали.

— Никак невозможно, барин, — сказал Платон. — Что же он, стерва, жрет всех подряд, какой уж тут разум?

— Резонно, — сказал Воропаев. — Лунную псину какую-нибудь засунули ради научного опыта…

— Я вот доберусь, такой ему научный опыт устрою — кишки по кустам…

— Ты доберись сначала, — хмуро сказал Сабуров, и Платон увял.

— К ночи утонет, — сказал Воропаев. — Вот, даже заметно, как погружается. И никак его потом не выволочь будет, такую махину.

— И нечего выволакивать, — махнул рукой Платон.

— Вот что, господин Воропаев, — начал Сабуров. Он не привык к дипломатии, и потому слова подыскивались с трудом. — Я вот что подумал… Тварь эту вы не видели, а мы наблюдали. Тут все не по-суворовски — и пуля дура, и штык вовсе бесполезен. Не даст подойти, сгребет…

— Что же вы предлагаете?

— Поскольку господина Гартмана вы, как бы деликатнее… использовав бомбу… я и решил, что в места эти вы, быть может, укрылись приготовить схожий снаряд… Что вы ночью-то мастерили, а?