Егор Фомин - Лестинца

Вот настоящий воин, подумалось Итерниру. Если бы не он... Эх! Если бы среди его народа были такие воины. Если бы сам он был с ними тогда...

Итерниру вспомнилось, как он вернулся в родной город. Бродил по родным улицам, жмурясь от воспоминаний и солнца. Дойдя до рыночной площади, он уже готовился дать представление, но внезапно народ зашумел, подался в стороны и в центр вышел, пошатываясь от усталости изможденный человек. Его лицо пересекал глубокий шрам, а широкое платье с цветами княжества было изорвано и заляпано грязью. С удивлением и ужасом Итернир узнал в нем молодого княжича.

- Люди! - хриплым, надорванным голосом заговорил он, и вмиг затих гомон, - я говорю с вами. С теми, кто кормит эту страну и кем она живет и жива. С теми, кто и есть сама Пирения! Вы, пахари и пастухи. Вы, лесорубы и плотники, строители и гончары, скорняки и медники. На ваших плечах стояла и стоит эта страна. И сейчас я обращаюсь к вам, потому, что не к кому больше обратиться. И потому что вы на этой земле - всё!

Народ заволновался, но не перебил княжича.

- Вы все знаете, - махнул тот рукой и опасно покачнулся, знаете, что мы сдерживали врага на перевалах. Что он не мог ступить на эту землю. Не мою землю, не моей дружины и не моего покойного отца. Вашу землю! Но он разбил нас! И больше никто не может спасти эту страну, кроме вас. Кроме тех, кем она дышит и кем она крепка. Вы не воины, я это знаю. Но это ваша земля. И теперь только вы можете ее спасти!

Волна негодования пронеслась по толпе. Замелькали длинные горские кинжалы. Застучали по городу кузни. Кузнецы перековывали косы и вилы на пики и копья. Медники ладили нехитрые доспехи. Через три дня вышли ополченцы из города и на каждом перекрестке, в каждом селении вливались в их ряды новые люди. Простые люди. Готовые умереть за свою страну.

- Сынок! - обрадовался отец, когда увидел сына. На его голове сидел неказистый шлем, сбитый из медного таза, - как хорошо, сынок, что ты с нами!

- Ты что отец? - удивился Итернир, глядя на кинжал в почерневших от работы руках отца, - тоже воевать собрался?

- Конечно, - кивнул тот, - конечно, сынок. А как же иначе?

- Ты что отец? Разве ты воин?! Да они вас всех перережут, как свиней!

- Но одного-двух я заберу с собой на тот свет! - загорелся огонь в глазах под седеющими бровями, - нет им жизни на этой земле!

Итернир всегда с болью вспоминал этот эпизод. Ему было очень стыдно. Потому, что ушел. Посмеялся над пахарями и пастухами, собравшимися под знамена молодого княжича, и ушел.

А когда вернулся, когда вновь вырвался из круговерти представлений, городов и пыльных дорог, родного города уже не было. Были только руины. Омытые дождями, поросшие травой. В горах еще бился его народ за свободу родной земли, а на равнине стояли войска врага.

Того ухода, тех слов и того смеха Итернир себе не простил.

Он видел многие города и народы. Он видел горы и море. Он многое умел. Он устал от пыли дорог. Он считал, что всегда жил весело, и выглядел молодо, но теперь, когда на собственной шкуре испытал, где у человека находятся почки и печень, где сердце, он уже не говорил об этом.

Он всегда утверждал, что доволен своей жизнью, что он славно ее прожил. Он всегда говорил, что не жалеет о прожитой жизни, и говоря так, приговаривал, что не жалуется на судьбу. Но не мог обмануть даже себя.

Он любил свои сказки. И любил себя в них - всегда молодого и веселого.

Как и все остальные люди, жил своими сказками.

- Послушай, Ригг, - суетливо дергая ногами, окликнул принц, тебе не кажется, что мы не двигаемся?

- Как же это? - удивился охотник, обернувшись к принцу.

- Мы уже битый час плывем, - раздраженно и с трудом переводя дыхание сказал Кан-Тун, - а тот берег не приближается!

- То-то и я смотрю, - задумчиво ответил Ригг, перебирая руками в воде, чтобы удержаться, - думал - кажется. Ан нет.

- Нет, нет, - передразнил его принц, - что делать?

- Кто его разберет? - дернул головой охотник, - надо бы еще попробовать.

И он, развернувшись, вновь заскользил по воде. Однако они плыли и плыли, а противоположный берег и не думал приближаться.

- Гляди! - вдруг окликнул охотника принц, кивая головой вперед.

Прямо перед ними белел тот берег, от которого они отплыли.

- Эка диво! - удивился Ригг, - когда же это нас возвернуло-то?

- Сделай же что-нибудь! - приказал принц, начиная пугаться.

- Что же делать? - вздохнул охотник, ему и самому становилось не по себе, - давайте-ка, светлый принц, попробуем назад вернуться, что ли, там уж и подумаем.

Поплыли вперед. Однако история повторилась с точностью до наоборот. Сначала берег впереди и не думал двигаться с места, а потом вдруг оказалось, что они плывут в прямо противоположную сторону, прочь от своих спутников.

- Диво! - пробормотал Ригг, вновь останавливаясь.

- Сделай же что-нибудь! - голос принца чуть надломился, - я уже начинаю замерзать!

И правда, вода, поначалу казавшаяся довольно теплой, теперь холодила.

- Мы навечно посреди этого проклятого пруда! - в отчаянии воскликнул принц, - Боги! Боги! Помогите!

- Буде вам, принц стонать-то, - попытался, было урезонить его охотник, - и не из такой беды выбирались. Давай-ка, попробуем вдоль берега проплыть. Может там по-другому?

Они поплыли, оставляя берег, к которому стремились, по левую руку. Ригг плыл в этот раз настороженно, не опуская головы под воду. Глядел по сторонам. Старался даже не мигать. И берега вели себя спокойно. Но стоило ему моргнуть, и берег с оставленными спутниками оказался по левую руку.

- Нет, принц, - остановился он, - так не пойдет.

- Я не могу больше! - взмолился тот, отчаянно цепляясь за выскальзывающий мешок, - сил уже нет. Давай поплывем обратно!

- Обратно-то конечно, не штука, - задумчиво ответил Ригг, - да только вы же видели, что выходит. Может... может поднырнуть? Вы уж здесь обождите, а я попробую...

- А я?! - капризно дернулся Кан-Тун.

- Да только ж погляжу, - ответил тот.

Ригг сделал несколько глубоких вдохов, и нырнул. В прозрачной воде Кан-Тун видел, как тот донырнул чуть не до самого дна и поплыл вперед. К противоположному берегу. Но, не отплыв и на пять шагов, начал забирать в сторону. Сделав полный круг, вынырнул прямо перед принцем.

- Это как же? - шумно отфыркиваясь, спросил он.

- Ты кругом проплыл, - ответил принц укоризненно, - давай-ка еще раз. И плыви прямо!

- Да нет, - качнул головой охотник, - плыл-то я прямо. Это же наваждение какое-то!

Силы убывали. Не было волн, ветра, течения, но вода казалась все холодней и оба, держась за выскальзывающий мешок, чувствовали, что слабеют.

- Впору глазам не верить! - в сердцах произнес Ригг.

- И не верь! - стуча зубами, посоветовал принц, губы его посинели.