Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

Медленно словно раздумывая, Грэйнджер кивнул. И уже хотел, по-видимому, что-то сказать, но тут мрак за окном прорезала ослепительно белая дуга Точку, где она соприкоснулась с землей, увидеть не удалось — загораживала цистерна.

Холлидэй встал и высунулся из окна.

— Должно быть, космическая платформа. И, похоже, большая.

В ночи, эхом отдаваясь от башен коралла, пронеслись долгие раскаты могучего взрыва. Потом, после нескольких вспышек, послышались еще взрывы, более слабые, а потом весь северо-запад заволокло белой пеленой пара.

— Озеро Атлантик, — прокомментировал Грэйнджер. — Давайте поедем и взглянем — вдруг платформа отрыла, что-нибудь интересное?

Через полчаса, погрузив на заднее сиденье джипа старый грэйнджеровский набор пробирок для образцов флоры и фауны, а также слайды и инструменты для изготовления чучел, они выехали к южному концу озера Атлантик — за десять миль от них.

Именно там Холлидэй и обнаружил рыбу,

Озеро Атлантик, узкая лента стоячей морской зоды и северу от Бермудских островов, длиною в десять миль и шириною в одну, было единственным, что осталось от прежнего Атлантического океана, — нет, от всех океанов, когда-то занимавших вместе две трети земной поверхности. Бездумная и лихорадочно поспешная добыча кислорода из морской воды (кислород был нужен для создания искусственных атмосфер вокруг новоосваиваемых планет) привела к гибели Мирового океана, быстрой и необратимой, а его смерть, в свою очередь, вызвала климатические и иные геофизические изменения, сделавшие неминуемой гибель всей жизни на Земле. Кислород, путем электролиза извлекаемый из морской воды, затем сжижали и увозили на ракетах с Земли, а высвобождаемый водород выпускали прямо в земную атмосферу. В конце концов остался лишь тонкий, чуть больше мили толщиной слой сколько-нибудь плотного, пригодного для дыхания воздуха, и людям, еще остававшимся на Земле, пришлось покинуть отравленные, ставшие теперь плоскогорьями континенты и отступить на океанское дно.

Холлидэй в своем отеле в Айдл Энде провел бессчетные часы среди собранных им книг и журналов, где рассказывалось о городах старой Земли. Да и Грэйнджер часто описывал ему свою юность, когда океаны опустели еще только наполовину и он работал биологом моря в университете Майами; тогда берега Флориды, непрерывно удлиняясь, превращались для него в сказочную лабораторию.

— Моря — наша коллективная память, — часто говорил он Холлидэю. — Осушая их, мы стирали прошлое каждого из нас и в большой мере — наше сознание того, кто мы, каждый из нас, есть. Это еще один аргумент в пользу вашего отлета. Без моря жизнь оказывается невыносимой. Мы становимся всего лишь жалкими тенями воспоминаний; слепые и бездомные, мечемся внутри пустого черепа.

До озера они доехали за полчаса, пробравшись кое-как через болота, которые служили ему берегами. Кругом в ночном полумраке были видны серые соляные дюны; трещины в ложбинах между дюн, разрезая соль, делили ее на шестиугольные пластины. За густым облаком пара поверхности воды не было видно. Они остановили джип на низком мысе и, задрав головы, стали оглядывать огромную тарелку-корпус космической платформы. Платформа была большая, почти в триста ярдов диаметром; сейчас она лежала, перевернувшись, на мелководье, обшивка ее обгорела и была вся во вмятинах, и огромные дыры зияли теперь там, где прежде были реакторы, выбитые ударом из гнезд и взорвавшиеся уже на другой стороне озера. В четверти мили от себя Грэйнджер и Холлидэй с трудом разглядели сквозь дымку пара гроздь роторов; концы их осей смотрели в небо

Продвигаясь по берегу (озеро было от них по правую руку), с трудом разбирая одну за другой буквы, приклепанные к опоясывающему ободу, они подошли к платформе. Гигантский корабль рассек цепочку водоемов у южного конца озера огромными бороздами, и Грэйнджер, бродя в теплой воде, вылавливал живность. То там, то здесь попадались карликовые анемоны и морские звезды, изуродованные и скрученные раковыми опухолями. К его резиновым сапогам липли тонкие, как паутина, водоросли; их ядра в тусклом свете сверкали как драгоценные камни. Холлидэй и Грэйнджер задержались у одного из самых больших водоемов, круглого бассейна диаметром футов в триста; сейчас он медленно пустел — вода уходила через прорезавшую берег глубокую свежую борозду. Грэйнджер осторожно двинулся вниз по склону, вилкой подхватывая образцы и засовывая их в пробирки в своем штативе; Холлидэй стоял, задрав голову, на узком перешейке между водоемом и озером и смотрел на край космической платформы, нависающий над ним во мраке как корабельная корма.

Он разглядывал разбитый люк одного из куполов для экипажа, когда вдруг увидел, как на обращенной вниз поверхности что-то промелькнуло. Какое-то мгновение он думал, что это, возможно, пассажир, которому как-то удалось спастись, но потом понял, что это просто отразился в алюминизированном металле какой-то всплеск в водоеме у него за спиной.

Он обернулся и увидел, что Грэйнджер, в десяти футах от него, по колено в воде, пристально во что-то вглядывается.

— Вы что-нибудь бросили? — спросил Грэйнджер.

Холлидэй покачал головой:

— Нет.

Не думая, что говорит, он добавил:

— Наверно, рыба прыгнула.

— Что-о? Рыба? На всей планете не осталось ни одной. Весь этот зоологический класс вымер еще десять лет назад. Да, странно.

И тут рыба снова подпрыгнула.

Несколько мгновений стоя неподвижно в полумраке, они смотрели, как ее тонкое серебристое тело обезумело выскакивает из тепловатой мелкой воды и, описывая короткие блестящие дуги, мечется по водоему.

— Морская собака, — пробормотал Грэйнджер. — Из семействе акул. Высоко приспособляема — ну да это, я думаю, и так достаточно очевидно. Черт побери, вполне возможно, что она последняя рыба на Земле.

Холлидэй спустился вниз, глубоко увязая в глине.

— А вода разве не слишком соленая?

Грэйнджер нагнулся и, зачерпнув ладонью, с опаской попробовал ее на вкус

— Соленая, но не чрезмерно.

Он оглянулся через плечо на озеро.

— Возможно, вода, постоянно испаряясь с поверхности озера, потом конденсируется здесь. Своеобразная перегонная установке — каприз природы.

Он шлепнул Холлидэя по плечу:

— Довольно интересно, Холлидэй!

Морская собака ошалело прыгала к ним, извиваясь своим двухфутовым телом в воздухе, Из-под воды выступали все новые и новые низкие отмели из глины; только в середине водоема воды было больше чем на фут.

Холлидэй показал на место в пятидесяти ярдах от них, где берег был разворочен, жестом позвал Грэйнджера за собой и побежал.