Сергей Гатаулин - Вирус

– Не столь важно, когда умирать. Важно, кому пришло время, – пробормотал профессор.

Отталкивая протянутую руку, бледный, с горящим взором, он едва сдерживал слезы. Не мог избавиться от наваждения: перед глазами раз за разом появлялось милое лицо, в воздух взлетали рыжие локоны…

Неожиданный спаситель пристально всмотрелся в его лицо, сочувственно покачал головой, словно знал, о чем он думает.

Медведев уронил голову на грудь, повернулся и побрел прочь.

– Я ведь не нянька! – рассердился незнакомец, но вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.

В тот же миг волосы его вспыхнули, встали дыбом, и перед ним, прямо в стене подъезда, возникла уплотненная мерцающая мембрана. Темная пленка пошла волнами, проваливаясь вглубь бетонной плиты, и быстро превратилась в вогнутую линзу, сквозь которую просвечивался чернильный водоворот.

– Хотя почему бы и нет? – юноша подхватил мрачного Медведева под руку и потащил за собой в искрящуюся темноту воронки.

Раздался громкий хлопок. Вспышка, и воронка исчезла. Горячая волна пробежала по подъезду, ударила в лица приходящих в себя бойцов и сошла на нет. Напрасно они искали во дворе, напрасно осматривали ближайшие улицы: профессор исчез, как сквозь землю провалился. Исчез из подъезда, а через несколько секунд появился на припорошенной снегом аллее.

Высокие деревья, вытягиваясь по стойке смирно, выстроились в две шеренги. Между ними вышагивали люди. Всматриваясь в подозрительных прохожих, спешили мимо. Можно только догадываться, о чем они думали, глядя на побитого окровавленного мужчину и высокого блондина с горящими синими глазами.

– Дмитрий Степанович, как там мой отец? – белокурый парень повернулся к профессору.

Медведев вздрогнул в недоумении и, останавливаясь, вгляделся в лицо молодого человека. Только сейчас он обратил внимание на то, что тот напоминает ему молодого Ивана Пугачева. Именно таким был его друг и коллега, когда они впервые встретились.

– Слава? – неуверенно прошептал он, и в широко распахнутых глазах промелькнула искра удивления. – Но этого не может быть, ведь прошли дни, – профессор замолчал, обессиленно покачнулся, но все же устоял на разбитых в кровь ногах.

– Для кого дни, для кого годы. Тсс! – Славка прижал палец к губам.

Глаза его смеялись, веселые чертики скакали, строя друг другу рожицы. Он качнул головой вперед, задрал брови.

Медведев проследил за его взглядом – и обмер, боясь вздохнуть. Впереди, соблазнительно покачивая бедрами, шла Галочка, живая и здоровая.

Грудь наполнилась сладким теплом. Профессор глубоко вздохнул, встряхнул головой. Сердце на мгновенье остановилось – и рванулось вскачь. Он дернулся к девушке. Чуть с места… и крепкие пальцы Вячеслава стиснули его плечо.

– Умирать больше не хочется? – ядовито поинтересовался тот и грустно добавил. – Все не так просто. В этом мире сгорели вы. Не будем мертвых поднимать из могил. Пока не будем!

Профессор кивнул, соглашаясь.

Вид живой Галины успокоил его. Он не мог приблизиться к любимой, но это не мучило его так, как раньше, когда в душе жил голодный зверь, пожирающий сердце. Главное, что она жива. Пусть в другом – возможно, только одном мире. Профессор проводил печальным взглядом удаляющийся силуэт и повернулся к Вячеславу:

– Ну, чего рот разинул? Пошли домой!

Вспыхнул воздух, дрогнула мембрана, прогнулась, пошла темными волнами.

– Медведь! – Вячеслав улыбнулся, схватил профессора в охапку и без предупреждения запихнул в искрящуюся темноту воронки.

А через мгновенье тот появился перед дверью Пугачевых, из которой не так давно выскочил.

Глава девятнадцатая

ДЕТСКИЕ ИГРЫ И ВЗРОСЛЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Что общего у «Американских горок» с прыжками по ветвям Хронодендрида? И что будет, если вирус-симбионт, изгнанный в компьютерную сеть, не только выживет, но и начнет усложняться?

– Нет, но Ванькин-то каков! – удивился Дмитрий, выслушав рассказ профессора. – Никогда бы не подумал, что он способен рискнуть своей жизнью ради кого бы то ни было!

– А как же Славик? – поинтересовался Пугачев-старший.

– Мы вместе вошли в воронку, он толкнул меня, и вот я с вами, а он пошел дальше.

– А вы уверены, что это был он? – взволнованный Пугачев ловил каждое слово рассказчика.

– Без сомнения! Привет тебе передал. Ваня, да ты не переживай. У него, как мне кажется, все в порядке.

– Но как он мог так быстро повзрослеть?

– Думаю, он прыгает во времени. И если я прав, то сказать, сколько он прожил и где все это время был, невозможно, ведь само время для него в таком случае – категория условная, – профессор повернулся к Дмитрию. – А ты сам не пробовал прыгать во времени?

Дмитрий отрицательно покачал головой, улыбнулся. Возросшие возможности организма сделали окружающий мир уязвимее, привели к тому, что он ни на минуту не мог расслабиться, постоянно просчитывал последствия каждого своего шага. И вот, наконец, появилась возможность открыться перед окружающими. И не нужно бояться, что те примут его за сумасшедшего. Теперь он может разделить свою реальность с друзьями, может попросить совета у старших товарищей. Он не один.

– Подумайте, коллеги! – профессор, похоже, мысленно переместился в лекционный зал. – Развитие организма идет до двадцати, максимум двадцати пяти лет. После этого можно с уверенностью сказать, что он развился до оптимального состояния; выполняя свою первичную программу, заложенную в ДНК – созрел. Процессы регенерации тканей должны поддерживать его в этом состоянии достаточно долго, – профессор набрал воздуха в грудь, но продолжить ему не дал Бейрут, который все это время не покидал виртуальную переговорную.

– Должны, но не поддерживают! – оборвал он. – Вот я, например, достиг этого самого эталонного совершенства, но совсем не чувствую никакой радости. Может, потому, что через двадцать лет начну катастрофически резко приближаться к эталонной, горбатой, сморщенной и пыльной старости?

– Мы все больны, – тихо произнес Дмитрий.

– Чем же это? – поинтересовался Бейрут.

– В нас сидит Вирус, – буркнул Потемкин и отвернулся. – Кошмарное существо, очень похожее на разумное. Точнее будет сказать, программа, написанная в биохимическом коде. Этот вирус – часть нашей ДНК. Он влияет на работу всего организма. Уничтожить его крайне сложно, но уничтожив, человек получает громадные возможности в управлении своим телом.

– Ты хочешь сказать, что этот вирус обладает мыслительным аппаратом наподобие человеческого мозга? – простонал ноутбук голосом Жоры.

– Нет, но его нельзя уничтожить, не вмешиваясь в работу мозга, – Потемкин задумался. – А если воздействовать на мозг, то можно запросто повредить личность.