Станислав Гимадеев - Принцип четности

Он сделал паузу, чтоб перевести дух.

— Ну и что? — с напором вставил Глеб.

— Ну и что? — непонимающе изрек Кирилл.

— Ну и что? — сказал Сергей за компанию с ними.

— Заткнитесь, — процедил Валера. — «Дискретность логики и принцип счета принуждают вас полагать число признаков предмета конечным и давать названия каждому из них. Отсюда появляется весьма сомнительная возможность отчленять одни признаки от других. Прием, называемый вами абстрагированием. Движение по ступенькам абстрагирования к все более общим признакам считается единственно верным путем познания истины, между тем, как это движение является движением, уводящим в обратную сторону…»

Валера сделал еще паузу и, воспользовавшись этим, Глеб выпрыгнул из кресла, выхватил у него газетную вырезку.

— Чего это он такое выкопал, вообще… — пробормотал Глеб, хмурясь и забираясь обратно в кресло. — Так… Угу… «Третье обращение к человечеству, принятое в 1929 году от…» М-да… Ну и что? Так… «Мир хаотичен. В нем нет ничего незыблемого, в том числе и мерности. Мерность пространства во Вселенной колеблется и плавно меняется в весьма широких пределах. Наилучшим условием для возникновения органической жизни является мерность пространства, равная числу „пи“. Значительное отклонение от этой величины пагубно действует на живую природу». Да уж, — вздохнул он и отложил листок в сторону. — Сурьезный документ, что и сказать. Тоже, что ли, подписаться? Родный, где ты оформлял подписку на инопланетный вестник? И почему, собственно, он отпечатан на нашей земной бумаге? Экономный они все же народец, эти зеленые!

— Ну, началось, — скривился Валера, махнул рукой и свалился на диван. Старый пердун.

— Минуточку, лектор, — сказал Глеб. — А вы что, собственно, имели сказать-то?

— Тебя я имел, — бросил Валера недовольно. — Сдохнешь ты от своей желчи, это точно. Захлебнешься как-нибудь во сне… Чего ты прицепился к этой бумажке? Это, что ли, важно: что за бумажка, откуда она?.. Я только оттуда тебе, кретину, мысль хотел зачитать.

— Но ты же зачитал, — сказал Глеб невозмутимо.

— Погоди, а что за мысль?.. — спросил Кирилл, наморщив лоб. — Я или не понял, или пропустил чего-то…

— Да нельзя к непрерывному миру применять дискретные методы познания! воскликнул Валера, всплеснув руками. — Вот в чем все наши проблемы!

— А-а, — сказал Кирилл и почесал в затылке. — А, может, тогда лучше — по водке?..

— Дорогой мой, — сказал Глеб Валере с вздохом. — Кто ж с этим спорит? Только в этом-то и состоит самый главный парадокс мышления. С одной стороны: в мире нет ничего абсолютного, а с другой — мы сами должны придумать себе эти абсолюты, дабы нам было от чего отталкиваться в своем убогом миропонимании. Познание требует догм, милейший.

— Мне по этому поводу, — заметил Сергей, — вспомнилось из законов Мерфи. «Наука — это создание дилемм путем планомерного уничтожения загадок».

— Мудро, — сказал Глеб. — Слушай, Валерик, а может эти твои «гремлины» для этого и наплодили резерваций по всей планете? Может, положим, нас здесь хотят научить непрерывной логике? Или, положим, у нас здесь другая мерность пространства, а?

— А я все-таки предлагаю: по водке, — проговорил Кирилл, поморщившись.

— Ладно, ладно, — проворчал Валера. — Идите все в баню, я лучше что-нибудь съем.

С этими словами он взял кусок хлеба и стал накладывать на него из всех тарелок подряд.

— Вы мне лучше вот что скажите, — сказал Сергей. — Кто-нибудь задумывался над таким фактом, что принцип однократности в нашей резервации стоит как бы особняком? Это единственный из принципов, который действует избирательно на каждого индивидуума! Все остальные — на резервацию в целом.

— О, я смотрю у вас, стажер, еще не угас пыл задавать вопросы! — сказал Глеб. — Сколько ты у нас здесь? Уже ведь почти месяц? Ну, хотя, еще можно, пожалуй…

— А Серега прав, — сказал Кирилл озадаченно. — Мне так это даже в голову не приходило.

— Ну, и что с того? — пожал плечами Глеб. — Подобных вопросов можно родить мешок. Что дальше-то? Я, помнится, в свое время тоже в часы уединения рождал их пачками. Хотите?

— Нет, — незамедлительно вставил Валера, жуясь.

— Например, — продолжил Глеб, — может ли возникать больше одного Прохода одновременно? Или: где образуется Проход, если от точки нарушения четности до Оболочки существует, положим, два абсолютно одинаковых перпендикуляра? Вот в каком месте он появится?

— А действительно, в каком? — сказал Сергей. — Но ведь это, наверное, при большом желании, можно экспериментально установить?

— Заставить умереть какого-нибудь очередного «смертника» на улице? насмешливо поинтересовался Глеб. — В том месте, где ему укажут?

— Да кто ж на это пойдет? — пробормотал Кирилл. — И кто разрешит? Чего вы несете?

— К тому же, неизвестно, — заметил Глеб, — как резервация исчисляет эти пресловутые перпендикуляры. И с какой точностью. До метра или до микрона?

— И где именно начинается Оболочка? — вставил Валера с набитым ртом.

— Или, например, такие вопросы… — Глеб развалился в кресле. — Что будет, положим, если стоять с внешней стороны Оболочки очень долго? И вообще, насколько жестко фиксированы границы резервации? Может, они как-то меняются со временем? Сжимаются, положим, или расширяются, или колеблются?.. Чем отличаются форма и время существования плюс-Прохода от минус-Прохода?

— Да Серега-то имел в виду не это, — произнес Кирилл. — Он хотел сказать, что если один из принципов чем-то отличается от других, то может быть, здесь есть какой-то намек? Так да, Серега? Я правильно понял?

— Не-не… Вот еще, кстати, интересный вопрос… — проговорил Валера. Существуют ли между резервациями какие-либо каналы связи? Я имею в виду специфические каналы. Мы, может, о них и не подозреваем…

— Биополя, что ли? — нахмурился Кирилл.

— Почему обязательно биополя? — сказал Валера. — Биополя — это уже неинтересно…

— Каналы связи? — язвительно сказал Глеб. — Ох, уж мне этот технократ… Не пойму только, как его технократскую душу вынесло на непрерывную логику? Технократ — и глаголет о непрерывной логике! Это нелогично. И вообще, господа, — сказал Глеб, скептически глядя, как Валера старательно работает челюстями. Крайне необходимо немедленно выпить, пока наш Кулибин не сожрал всю закуску!

— А я о чем, блин! — с недовольством воскликнул Кирилл.

Глеб разлил, и они выпили. Какое-то время было тихо.

— А представьте себе, господа, — проговорил Глеб, закусывая, — что все резервации являются чем-то вроде раковых опухолей на теле планеты. Этакая болезнь планетарного масштаба. Почему бы нашей старушке Земле не подцепить какую-нибудь заразу на космических задворках? Воздушно-сопельным путем.