Роман Буревой - Император Валгаллы

— Чтобы сохранить монополию на врата.

— Монополия мне нужна лишь до той поры, как исчезнет Валгалла. Я не могу оберегать врата вечно Стражи найдут их, возьмут под контроль, я даже помогу им это сделать. Тогда я и отпущу... то есть отпустил бы пленников.

— А если за время твоего отсутствия врата обнаружат прежде, чем ты вернешься и привезешь «Немезиду»?

— Не забывай, что на той стороне — море. И надо не просто проплыть сквозь врата, а на подходящем по размерам кораблике. Возможно, кто-то попробует попасть на нашу сторону вплавь. Это было бы забавно, учитывая, что он приплывет в разгар зимы в горы Недоступности. А этот район включает не только горные хребты, но плато размером чуть меньше земного Тибета.

— Ты воспользуешься пришедшей с той стороны яхтой?

— Разумеется.

— Налей мне еще, — попросил Бурлаков. — Похоже, остается только напиться.

В этом мире они появились первыми. Они — два господина, которые должны были править Диким миром. Но у них не было подданных, и они не сумели их создать. Вернее, создали, но слишком мало. Другие их опередили. Валгалла стала куда сильнее. Бурлаков принял ситуацию как данность. Но Поль никак не мог смириться. Его желание уничтожить Валгаллу было не просто желанием нанести превентивный удар потенциальному врагу. Это желание — господствовать и подчинять. Бурлаков категорически не хотел, чтобы этот план осуществился.

Но что можно сделать? Пока он не имел представления. Одно было ясно: он не поставит Ланьера под удар.

ВОЙНА

Глава 21

Староста Картофельной деревни сплюнул кровавую слюну на снег. Вся левая половина его лица была залита кровью. На серой куртке также была кровь. Правая рука висела плетью. Охранник, ухмыляясь, разглядывал свои костяшки на руке. И как бы невзначай демонстрировал хозяину: смотри, как я старался!

— Если вы заберете всю картошку, мою люди умрут зимой, — сказал староста Михал, глядя исподлобья на Хьюго. Новый повелитель крепости, стоя на крыльце ближайшего дома, смотрел на деревенских свысока. — Вы же покупали обычно десять тонн. Герцог всегда платил, и генерал платил, — староста покосился на стоящего рядом белобрысого помощника в надежде, что тот подтвердит его слова. Но Вальдек молчал, глядя себе под ноги.

Всех мужиков выгнали на деревенскую площадь, где сверкала огоньками вечных фонарей приготовленная для Нового года елка. Вокруг, через равные промежутки времени, стояли охранники из крепости, демонстративно выставив автоматы с подствольниками.

— Платить должен ты, за то, что мы тебя охраняем. Не будешь платить — заставим, — заявил Хьюго. — Вы нам ничего не давали просто так. Втридорога драли за свою гнилую картошку. Генерал вам это позволял. Но я не позволю, еще заставлю заплатить за то, что мы проливали за вас свою кровь. Справедливость будет восстановлена.

— Пока что вы проливаете нашу кровь, — напомнил староста и демонстративно харкнул красным в снег.

— Упрямых приходится учить, — ухмыльнулся Хьюго. — Это неприятно. Но учеба обычно идет на пользу. Бы — куркули, ничего не хотели давать крепости, которая вас оберегала и стерегла. Нос кривили, патроны требовали. Теперь вот попробуйте, покривитесь... — растолковывал для непонятливых он свои же слова.

Тем временем пришельцы из крепости грузили в вездеходы мешки с картошкой. Особенно старался Димаш. Едва закинув один мешок в брюхо вездехода, тут же кидался за другим. Ноги его подгибались от слабости, глаза застилало красное марево, но он все равно тащил очередной мешок. При этом он старался не смотреть на стоящих понуро на городской площади мужиков с заложенными за голову руками.

— Ничего, у них еще втрое припрятано, картошка весной вся погниет, но им плевать, лишь бы нам не отдать... — слышал Димаш, как бормочет один из грузчиков.

Где-то в доме взвизгнула женщина. Потом заорала: «Мама! Люди!»

Грохнула дверь. Зазвенело разбитое стекло. И все стихло, будто и не было никакого крика, грохота, возни. Один из мужиков дернулся, но получил дубинкой по плечам и голове и мягко осел в снег.

Димаш недоуменно покрутил головой, мешок сполз со спины в снег. Горловина развязалась, крупные красноватые картофелины рассыпались по утоптанному снегу.

Каланжо подошел к Хьюго.

— Все вездеходы загружены, больше нам не увезти при всем желании, если не хотим застрять в снегу на обратной дороге.

— Я это давно заметил. Очень хорошо. Хватит! — повысил голос Хьюго. — Уезжаем. — Он обвел взглядом стоящих на площади мужиков. — Я не Бурлаков, миндальничать с вами не стану. Наведу здесь порядок, будьте уверены.

Виктор мог во время ссоры пристрелить Хьюго. Однако не сделал этого — не видел необходимости. Убить Виктор мог только в одном случае — когда речь шла о спасении жизни, своей или чужой. Пока не дошло до края, он будет этого рокового шага избегать. Даже ненависть, даже месть не могут заставить его поступить иначе. В его исполнении принц Датский вернулся бы в университет, не дожидаясь дядиного разрешения. Гамлет-Ланьер не принял бы поручение Призрака. Украл бы мамины драгоценности или бы занял деньги на дорогу и учебу у Полония без отдачи. Либо подделал бы вексель (печать, помнится, была). Неважно. Что могло ему помешать? Принципы? Добродетели? Каждый трактует эти слова по-своему.

Но теперь, разглядывая Картофельную деревню в бинокль, Виктор пожалел, что не убил Хьюго.

Он видел Каланжо, Димаша, видел, что творят неведомо откуда взявшиеся мерзавцы в форме, которую носили еще несколько дней назад люди Бурлакова. Люди, спасавшие раненых и больных на дорогах Дикого мира.

Надо было как-то подать знак Димашу и Каланжо. Но как это сделать, чтобы Хьюго не заметил, Виктор не знал.

— По-моему он занимается самым примитивным грабежом. — Ли забрала у Ланьера бинокль. — Тебе все ещё хочется послать весточку вон тому здоровяку? Он так ловко одним ударом расквасил нос деревенскому. — В голосе девушки прозвучала издевка.

— Там мои друзья, и мне нужно их предупредить. Если Хьюго подлец, еще не значит, что они должны погибнуть.

— Эти люди стоят того, чтобы ради них рисковать? — поинтересовалась Ли.

— В друзьях я не ошибаюсь. Вот с женщинами дела обстоят хуже.

Виктор и Ли расположились на крутом, поросшем лесом холме. Здесь был сторожевой пост картофельников, но Хьюго, прежде чем пожаловать в деревню, сторожей связал и увез с собой. Своих людей не оставил: охранников не хватало, чтобы блокировать деревню. Вернее, не хватало тех, кому он мог доверять. Теперь Виктор наблюдал за грабежом с брошенного сторожевого поста. По другую сторону от деревни располагался совершенно лысый холм, серые его бока не были даже тронуты снегом.