Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек

Комаров, несмотря на свой солидный имидж, все-таки был еще мальчишкой. И как всякого мальчишку, его задело то, что животина, которой он отдал столько сил и любви, не хочет бросаться ему в объятия. Костя сделал вид, что раздумал ловить птицу, вернулся домой, зачерпнул горсть семечек из кармана форменных брюк и снова вышел на крыльцо.

Когда-то Виктор Августинович рассказывал, что некоторые терпеливые охотники могут голыми руками поймать дичь при двух условиях: если у них есть какое-нибудь птичье лакомство и они умеют долго находиться в неподвижности.

Комаров присел на крыльцо, вытянул перед собой раскрытую ладонь с семечками, зафиксировал локоть на колене, чтобы рука не дрожала и замер в неподвижности. Наставник говорил, что при ловле птиц на ладонь не рекомендуется даже моргать, не говоря уже о громких вздохах и щелкании суставов в затекших ногах. Комаров уже пробовал ловить синичек, птахи довольно быстро садились на ладонь, довольно смело склевывали лакомство и вспархивали за мгновение до того, как Костя собирался схватить их за тонкие цепкие лапки.

Но петух – не синичка. Он не умеет летать и по размеру гораздо больше подходит для ловли на ладонь. К тому же Костя и не собирался позволять ему прыгать на саму ладонь. И стоя на земле поклюет. Ничего с ним не сделается.

Прапор обиженно нахохлился возле забора. По своему петушиному разумению, он было решил, что хозяин действительно ловит его в суп. Но хозяин, видимо, образумился и Прапор немного расслабился. Он огляделся и более пристально посмотрел на Костика. Сначала на самого Костика, а потом на что-то черненькое на ладони Костика. Это черненькое лежало так доверчиво, так соблазнительно, так неподвижно, что маленькое петушиное сердце дрогнуло. Небольшими шажками, поминутно останавливаясь, двинулся он к этой горсти семечек, так неудачно расположившихся в ладони человека.

Но человек вел себя все лучше и лучше. Он не только сам не клевал этих жирных черных семян, но и, кажется, просто дремал на солнышке. «Точно! Он просто спит!» – обрадовался Прапор и уже уверенно подошел к раскрытой ладони. Но только он нацелился на верхнее, самое блестящее, самое пузатое семечко, как за спиной его раздался противный человеческий голос, хозяин дернулся, ладонь его подпрыгнула, и часть деликатеса просыпалась на землю.

– Птичку кормите, Константин Дмитриевич? – умилялась меж тем любознательная Евдокия Андреевна, проходившая мимо по своим делам и заглянувшая любопытства ради за забор участкового. – Госпидя-я-я, совсем мальчонка ишо, а и на чудовищ не боится с одним огнетушителем ходить, и о животных заботится. Вот послал нам Господь на старости лет утешение!

Костя вспомнил, что он до сих пор не в форме, и, более того, в одних трусах и густо покраснел.

– Кормлю, – просипел он, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– А я вот к золовке в соседнее село собралась, – начала отчитываться старушка, – похвалиться хочу, как вы от Лешака нас избавили. Торопиться надо, а то кто другой ей расскажет. Госпид-я-я, теперь хоть в лес не боясь можно ходить. А то ягоды проходят, грибы скоро повылазят, а старухи в один голос боятся в лес соваться. Спасибочко вам, Константин Дмитриевич, теперича насчет грибочков и вареньица можете не беспокоиться. Теперича вам любая старуха с поклоном принесет – и в живом виде, и в баночке, и на сковородке.

– Да что вы? Этого совсем не надо. Я просто выполнял свой долг, – сказал Костя то, что и должен был сказать.

Слова старушки целебным бальзамом лились на не зажившую еще рану. Да, он проворонил убийцу Пенкина. Да, он не напал на твердый след этого убийцы. Но у него в руке есть самый кончик ниточки, способной привести к этому следу, и он избавил местных жителей от страха перед лесом. А это чего-нибудь, да значит. Ведь в чем, в сущности, заключаются обязанности Комарова? Он должен бороться за безопасность, спокойствие и мирное небо над головой но-пасаранцев. Часть этих обязанностей он выполнил. И если посмотреть отвлеченно, то большую часть. Ясно, что убийца Пенкина – человек чужой, пришлый. Ясно, что убийство дальнобойщика вряд ли повлечет за собой другие убийства. А вот то, что полувековой страх перед Заповедным Лесом снят, уже чего-нибудь, да стоит.

Костя еще не доложил начальству о необходимости служебной командировки, так что ему предстояло к началу рабочего дня подъехать к Ведерко, отчитаться о проделанной работе, убедить начальство в необходимости этой командировки, оформить все документы. На то, чтобы съездить на родину Пенкина и Фокина потребуется дня три, это с дорогой. Эх, жаль, что он отпустил Николая Петровича! Мог бы доехать и с ним. Заодно поподробнее порасспросил бы о характере отношений между Жекой, Толиком и Катей. Как говорил Виктор Августинович – самые умные мысли любят понежиться в постели. Или как говорит Печной – умная мысля приходит опосля.

Ровно в восемь часов Костя сидел в кабинете Ведерко. Николай Акимович пожаловался, что не успел позавтракать, развернул на столе тряпочку со шматом сала высотой в три дюйма и начал пилить себе совершенно жуткие бутерброды.

Пока Костя рассказывал, он с неописуемым блаженством на лице уминал дорогую сердцу пищу и слушал. Когда Комаров закончил, он аккуратно завернул остатки завтрака в тряпочку, запер в сейф и несколько запоздало спросил:

– Сало будешь?

Костя отрицательно покачал головой.

– Мне за это дело уже два раза по шапке дали, – пожаловался Николай Акимович. – Первый раз – когда ты этого своего йети поймал. Жил бы он себе и жил в лесу, людей пугал. А теперь одна волокита с ним. На родину он возвращаться категорически не желает, боится, что на начальство наткнется. Американцы выправляют ему бумаги, хотят себе забрать. Больно он им понравился. Но что-то у них какие-то загвоздки. То есть не все получается. Хорошо, что разрешили его в Москву увезти. Вот отправим, а там пусть разбираются. Хотят – американцам дарят, хотят – себе забирают. Гы-гы. Я, кстати, хотел тебя с ним послать. Американцы сегодня уезжают, у них два места в автобусе есть. Они бы вас взяли. Забесплатно. А то пока проездные выбьем, год пройдет. Ну, раз ты говоришь, что ниточку нащупал – езжай в свой Уральск. А то неделя прошла, а расследование ни на шаг. Кстати, за это мне тоже по шапке дали. Так что давай, активизируйся, а то доверие мое потеряешь. Сам начну расследование. А мне некогда. Знаешь, работы сколько?

Ведерко так расстроился, что опять звякнул ключами сейфа и полез за салом. Сало он считал лучшим лекарством от нервов.

Костя вихрем ворвался домой. До поезда в Уральск было всего-ничего, быстро собраться, домчаться на мотоцикле и успеть купить билет. Проездные Ведерко так и не выписал, запугав Костика волокитой и промедлением, которое, как известно, смерти подобно. Но Комарову было совершенно не жаль потратить часть своей зарплаты на билет. Он давно мечтал посмотреть этот потрясающий город, а тут – такая возможность. И отпуск брать не надо.