Влад Поляков - Конфедерат (СИ)

— Неужто любые?

— Конечно, генерал. Мы расплодили вражеские глаза и уши в своих домах. Они всегда рядом, они слышат многие слова, а умные люди смогут по обрывкам собрать цельную картину. И нам не стоит обольщаться относительно того, что негры не пойдут против нас. О нет, сами по себе они трусливы, открыто выступить побоятся. Но вот передавать всё увиденное и услышанное, тем более за вознаграждение — это непременно.

Я видел, что к этим моим словам генерал относится скептически. Что ж, сейчас лишь первое упоминание об угрозе. Потом будут и другие. Капля за каплей, но я всё же подточу эту преграду между верхушкой Конфедерации и здравым смыслом в этом самом вопросе. А пока...

— Вот копии допросных листов, генерал, — на стол легли написанные пусть и не самым лучшим почерком, но ценные сведения, полученные от обоих «подземщиков». На этом листе список членов ричмондской «станции». Список тех, кого знали эти двое. Их больше, около двух десятков, но известны имена лишь девятерых. Дайте помощников из местных, и мы готовы действовать.

— Вам их могут просто доставить, — пожал плечами Борегар. — К чему утруждаться, ваши люди устали.

— Их надо брать тайно, не у всех на виду. Иначе покамест нам неизвестные «подземщики» могут узнать об аресте своих сообщников и скрыться. А скрывшись, непременно предупредят остальных, в других городах. Единственный выход — быстро схватить известную нам часть и «убедить» выдать оставшихся. Быстро! Тогда никто ничего и понять толком не успеет, как уже окажется под замком и без возможности кого-либо предупредить.

— Некоторым такие действия могут не понравиться...

Хорошая интонация прозвучала в голосе Борегара. Да и само построение фразы о многом говорило. Дескать сам он понимает, но вот общественное мнение. Поневоле вспомнились слова одного великого человека, канцлера Германии Отто фон Бисмарка о том, что: «Во врага никто не стреляет общественным мнением». А «подземка» — это очень опасный инструмент во вражеских руках.

— Шпионы США одной своей деятельностью поставили себя вне любых правил. Работа у них такая, опасная и рискованная, — саркастически хмыкнул я. — И если не действовать против них жёстко, можно потерять очень многое. Помните историю Франции, генерал?

-Как может француз не помнить историю своих предков?

— К тому же с богатой и славной родословной, — не преминул я добавить и этот нюанс. — Так вот, мне сразу вспоминается император Наполеон и многочисленные попытки его убийства со стороны как якобинцев, так и сторонников дома Бурбонов. Вряд ли он смог бы выжить и сохранять порядок в своей империи без таких людей как Фуше и Савари.

— Полиция, тайная полиция...

— Они самые, генерал. В этих делах все средства хороши. И у нас в Конфедерации может сложиться похожая ситуация. На наших территориях хватает аболиционистов, они преданы своей идее и готовы на многое. Эту заразу нужно выжигать калёным железом. Не медля и не сомневаясь. Иначе... Мятеж Джона Брауна покажется детским криком на лужайке, если «подземка» начнет готовить восстание рабов. Сами по себе они почти ноль, но если ударят в спину, создав проблемы в тылу.... Боевой дух армии будет подорван.

Вот так вот, мон женераль! Вижу, что помаленьку начинает доходить. Французский дворянин как разумом, так и подсознанием, генетической памятью должен осознавать опасности бунта. Что ни говори, а случившаяся во Франции революция была самым ужасным для всего мира событием за последний век, а то и больше. И такого рода намеки сильно волновали бригадного генерала Борегара. Точно волновали, иначе он бы не сказал следующие слова:

— Действуйте, Станич. Вы получите от меня людей, средства, будет отдан и проведен соответствующий приказ, наделяющий вас нужными полномочиями.

— Благодарю вас, генерал. Жалеть об этом не придется.

— И нам понадобится место, куда будем свозить арестованных, — впервые напомнил о себе Джонни. — Отдельное, где не будет чужих глаз и ушей.

— В течение дня такое место будет предоставлено, лейтенант. Поблизости, так удобнее, — легко согласился Борегар. — Но меня интересует плененный вашей ротой полковник Элмер Эллсворт. Вы вообще понимаете, кого сумели привезти сюда?

Джонни в подобных нюансах не разбирался, ну а я кое-что успел выведать.

— Позёр, склонен к внешним эффектам, любит внимание к себе от власть имущих. Именно поэтому активно участвовал в предвыборной кампании Линкольна. Понял, что именно он обладает самыми весомыми шансами на президентское кресло. Старался постоянно быть на виду у будущего президента, что у него неплохо получалось. В конце концов, лично сопровождать Эйба в Вашингтон — это показатель того, что Эллсворт стал не последним для того человеком, — усмехнувшись, я продолжил. — Думаю, что и в Александрию он сунулся для того, чтобы вновь быть на виду у президента. Сложностей при захвате города не ожидалось, а польза была бы огромная. Вот, пожалуй, и всё, что я могу о нем сказать.

— Вы вновь удивляете своей осведомленностью, Станич. Значит понимаете, что пленение близкого к Линкольну офицера станет известно как у нас, так и у янки. Газеты не пройдут мимо такой новости.

— Нам это лишь на руку, генерал.

— Да. Но лично вы становитесь для наших врагов неким... символом неудач. Сначала Чарльстон, теперь Александрия. В тот раз газетчики с севера всеми силами старались извалять вас в смоле и перьях из-за методов ведения вами войны. Теперь они еще сильнее закричат, ведь вы использовали закопанные бомбы.

— Понимаю, о чём они попытаются кричать. Но не получится. На пристани было вывешено полотнище с надписью, предупреждающей о смертельной угрозе для солдат армии США, которые попытаются высадиться на землю Конфедерации. Они не вняли предупреждению, вот и получили. Так что никакого коварного нападения, всё по правилам чести. Пусть не жалуются.

Борегар довольно улыбнулся и что-то черкнул на лежащем перед ним листе бумаги. Наверняка чтобы не забыть это моё объяснение. Не удивлюсь, если скоро он призовет пред свои очи уже местных газетчиков, чтобы те изложили случившееся в наиболее выгодных уже для нас тонах.

— Ваша рота опять хорошо себя показала. Как командующий Потомакской армией не могу не задать вопрос... Есть ли возможность увеличить состав вашего подразделения? И если есть, то насколько?

Не совсем ожидаемый, но порадовавший меня вопрос. Коли его задали, да еще и с искренней заинтересованностью в голосе, из этого четко следует одно — начальство желает большего, чем просто рота. И это полностью соответствует моим планам. Более того, предложение последовало даже раньше ожидаемого. Поэтому и ответ будет однозначным.