Андрей Васильев - Файролл. Слово и сталь

– Эммм? – рука привычно легла на навершие меча.

– Не спешите – дернулся призрак, слегка отлетая от меня в сторону – Я безобиден. Да и не причините вы мне вреда своей сталью.

– Да? – не стоит доверять словам совершенно незнакомого привидения, по этой причине руки с рукояти меча я не убрал.

– Я Муррох Мак-Кейн, первый владелец этого замка – вздохнул призрак – Вот, после смерти кой век брожу по его коридорам и двору, и ищу того, кто отмстит за подлое моё убийство этим ненавистным Мак-Магнусам. Может, ты возьмешься, юный гэльт? Награда будет велика, я не поскуплюсь.

Вам предложено принять задание «Ступай же сталь, по назначенью!»

Условие – отомстить наследнику клана Мак-Магнусов за давнее убийство последнего из клана Мак-Кейнов.

Награды:

2000 опыта;

500 золотых;

Легендарный предмет, соотвествующий классу игрока;

Карта клада, в котором находятся фамильные ценности Мак-Кейнов.

– Нашел юного! – засмеялся я – У меня седых волос уже полголовы. Нет, приятель, это без меня.

– Жаль – вздохнул призрак и стал таять на глазах – Тогда прощай, прощай… И, если что – зови.

– Делать мне больше нечего – сообщил я уже совсем пустому месту.

Надо будет нашим сказать, что здесь этот тип бродит, чтобы сдуру задание не приняли, знаю я их.

В оазисе было еще красивее. Если в Пограничье небо было скорее черной пеленой, оттененной звездами, то здесь, в пустыне, оно было скорее темно-синее, не столько бездонное, сколько романтическое. С учетом того, что я стоял в небольшом песочном кратере, это ощущение усиливалось. Видно, за то время что меня здесь не было, ландшафт немного поменялся, пески же. Было ровное место, ветерок подул – появился холм. Еще подул – ложбинка.

– Белый братец, ты чего в ямку забрался? – легкой походкой, словно пританцовывая, ко мне спустился Барон, и взял меня за плечи своими холодными руками – Пришел.

– А то – укоризненно посмотрел на него я – Я же слово дал.

– Слово – вещь такая – покачал белым пальцем Барон – Дал, взял, это все относительно.

– Слушай – мне подумалось, что разумнее всего для начала решить два мелких вопроса, которые задвинуть было никак нельзя, но о которых запросто можно было и запамятовать после того, как мы займемся основным делом – Тут вот какая штука. Послание у меня к тебе есть. Поручение даже, можно так сказать.

– И от кого же? – Барон достал пригоршню орешков и забросил парочку в рот – Хотя, погоди-ка… Ого. Неплохими знакомствами обрастаешь, братец. Не скажу, что очень уж желательными, но неплохими.

Оп-па! А это я не предусмотрел. Он же сейчас про отметку Странника брякнет, на глазах у любезнейшей публики, и все мои сегодняшние ухищрения отправятся коту под хвост.

– Есть такое – чуть ли не заткнул ему рот я – Черный Властелин у нас тут завелся, то ли от хорошей жизни, то ли от сырости, уж не знаю, и он очень недоволен тем, что ты его людей… То есть, уже не людей переманиваешь. Велел тебе передать, чтобы ты не зарывался, а то он обидится. Сильно обидится. А в гневе он, сдается мне, крайне неприятен.

– Я услышал твои слова – Барон прикоснулся пальцами к тулье цилиндра, как бы подчеркивая свои слова – Глупо враждовать с ураганом, он просто сметет тебя, и даже не заметит этого. Если еще увидишься с ним, скажи, что Барон Сэмади признает его право на то, что он будет всегда говорить последним, но его слово при этом будет первым.

– Если увижусь – скажу – пообещал ему я – И вот какая штука еще, это из личных просьб. Есть у меня приятель, ну, как приятель – знакомец хороший. Сейчас он бобер, конкретный такой, с зубами, с хвостом лопатой и даже, наверное, с фамильной запрудой, но раньше он человеком был. Богиня его прокляла, подарив ему вечную жизнь в таком зубастом виде, за правду бедолага пострадал. И теперь ни убить его невозможно, ни утопить, при этом от болот отойти он тоже не может, и все эти века так по ним скачет. Скажи, ты сможешь что-то сделать для него? На тот свет отправить или проклятие снять?

– Которая из этих дур отметилась? – равнодушно поитересовался Сэмади.

– Месмерта.

– Хорошо, что не Тиамат – отметил Барон – С ее проклятием я бы не справился.

– А с этим?

– Я смогу забрать его жизнь и вдохнуть в него не-жизнь. Он умрет, но не умрет, став при этом моим слугой навеки. Но, согласись, я не самый худший хозяин, не так ли?

– Этого я не знаю, и проверять не желаю – сообщил ему я – Это – без меня.

– Н-да? – безгубый рот Сэмади раздвинулся в улыбке – Все время забываю о твоей неуступчивости и о том, что ты редкостно цепляешься за жизнь. Ну да ладно, наша любовь впереди. Поможем мы твоему бобру, не сомневайся. Кстати, а кто такие бобры? Я про таких не слыхал, у нас в Архипелаге такие не водились.

– Увидишь – пообещал ему я – Сейчас смотреть на него будешь, или потом, после рейдерского захвата?

– Потом – Барон кинул в рот еще один орешек – Потом. Сначала – дело. А что такое рейдерский?

Я с уважением посмотрел на любознательного повелителя мертвых, и мы поднялись на холмик, с которого открылся отличный вид на некогда великий, а теперь проклятый город. Картина была бесподобная, какой-нибудь художник сразу бы потребовал мольберт, кисти и краски, дабы запечатлеть ее для благодарных потомков. Темные громады полуразрушенных зданий, голубые блуждающие огоньки на пустынных улицах и войско скелетов у того места, где раньше были ворота. Войско – по-другому это не назовешь. Костлявые руки стискивают рукояти мечей, подлаживают тетиву сборных луков, над голыми черепами, бликующими под луной развеваются черно-красные стяги, горят неугасимым огнем глазницы аж целых шести личей, отдающих команды. Это было очень красиво.

– Ну как? – не без гордости спросил у меня Барон – Годится?

– В Аль-Альбейне увидим – ответил ему я и стал спускаться вниз.

Глава семнадцатая

Из которой следует, что решение жилищного вопроса – дело небезопасное

Песок осыпался у меня из-под ног, в результате чего, под дружелюбное хихиканье Сэмади, я даже чуть было не навернулся.

– Вот же твою тетку! – ругнулся я, скатываясь прямиком под ноги одному из личей.

– Не сквернословь – назидательно потряс у моего носа костлявым пальцем жуткий предводитель мертвых – Тут приличное общество собралось, мы таких вещей не любим.

Черт, то один из них мне пространный филосовский трактат о загробной жизни читает, то другой морализаторством занимается. Что за времена настают, а? Мертвые начинают поучать живых.