Человеческая оболчка (СИ) - Котаев Алексей
Парень стоял в тени пещеры и вглядывался в даль. Он ждал, когда пролетит патрульная машина головорезов, ведь тот здоровяк был прав. Они его так просто не отпустят. До заката было еще долго, и лучшим вариантом было поспать, но вот только спать совсем не хотелось. Шаги за спиной становились все громче и из темноты показался силуэт Ханны. Она встала рядом и тоже принялась смотреть в даль.
Молча и неспешно двое наблюдали, как ветер гоняет снег по белым полям. Тишина, лишь завывания доносились из катакомб. Ханна не могла представить, что все обернется так. Девушка старалась не подавать виду, но глубоко внутри нее засел страх.
Айзек чувствовал это. Он понял, как вел себя тогда, когда Дан и Регал пытались растормошить его. Несравнимая потеря, конечно. Но тот след, что она оставит на сердце, уйдет не скоро. Свое сердце парень уже не мог спасти, зато мог спасти сердце своей спутницы.
— Поговорим? — спросил Айзек.
— Давай не сейчас.
— Нет. Сейчас.
— Не хочу.
— Ханна! — эхо голоса разносилось по тоннелю. — Хватит! Нам нужно поговорить. Иначе не сможем двигаться дальше. Я знаю, что ты чувствуешь! Тебе надо выговориться.
— Вот как? Ну ладно… — девушка не отрывала взгляд от слепящего горизонта. — Тогда почему ты ничего не сделал, когда они умоляли тебя?
Айзек помолчал, пытаясь найти правильный ответ на вопрос. — Потому что не мог.
— Вот именно. Ты не мог. И ты даже не попытался.
— Я пытался. Но не смог. Даже если бы я сдался, то Дана и Берси все равно ничего хорошего бы не ждало. А в итоге и тебя. Нам нужно было спастись, чтобы продолжить путь.
— Я уже жалею, что встретила тогда тебя. Тебя послушать, так ты рассуждаешь, словно наши с тобой жизни важнее.
— Так и есть.
— Да кто ты, блядь, вообще такой, чтобы так говорить? Куда мы, блядь, вообще едем? Зачем? Ты же ни черта мне не рассказал. Ты то и дело говоришь о том, какой мир я должна увидеть, тыча в меня тем долбанным общением! — срывалась на крик Ханна. — А в итоге все, что я вижу — попытка выжить и смерти людей вокруг. Я заходила в Повал, я видела, что осталось после тебя. А теперь еще и Дан с Берси! Блядь, да ты сеешь смерть везде, где проходишь. Моя мать. Моя сестра, Айзек, они вообще живы?
— Я не знаю.
— Вот именно. Ты не знаешь! Теперь даже я в этом сомневаюсь…
— Тогда зачем села в машину? Зачем поехала со мной по этому, чертовому, тоннелю? — шум мотора заставил пару притихнуть и прижаться к стене. Вдалеке пронесся фургон, на котором Дан и Берси совсем недавно привезли Ханну. Шепотом Айзек спросил, провожая головорезов взглядом. — Зачем, Ханна?
— Не знаю.
— Зачем? — переспросил Айзек. — Кем ты меня видишь? Почему пошла за мной?
— Тебя? Да кем ты себя возомнил, Айзек? Для меня ты маленький ребенок, Айзек! Раненый, обиженный. Мне было весело выхаживать твою больную душу! Я нянчилась с тобой, расталкивала тебя, чтобы ты не впал в отчаяние! А ты, оказывается, живчик! Их убили! — срывалась Ханна. — Хотя, тебе ведь плевать, что за тобой по пятам идет смерть!
— Нет. Не плевать.
— Еще как плевать. Мне сейчас кажется, что тебе это даже нравиться.
— Ты с ума сошла?
— Это ты сошел с ума! Какая цель может оправдать столько трупов?
— Да я из кожи вон лезу, лишь бы запустить эти, чертовы, реакторы! Чтобы они землю грели! Чтобы всем места и тепла хватило! Вот какая цель стоит столько жизней! Чтобы каждая башня была как Пан Оптикум, чтобы земля плодородная везде и у всех! И если ты хочешь уйти… сейчас самое время.
— Это правда? То, что ты сейчас сказал.
— Да. Системы того корабля мне подтвердили, что шанс есть.
— Шанс? Да ты больной!
Ханна толкнула Айзека в плечо и направилась обратно в машину. Сам же охотник продолжал смотреть за пустыней. В кромешной темноте тоннеля его было не видно, и он это знал. Он простоял час, потом другой. Парень решил оставить Ханну, чтобы она побыла со своими мыслями наедине. Попытка разговорить ее не увенчалась успехом, и теперь оставалось только ждать второго шанса.
— Задолбало… — Айзек плюнул на промерзшую землю и пошел в машину, отдохнуть перед длинной ночной дорогой. Его сильно беспокоил дальнейший путь, ведь с преследователями на хвосте вряд ли выйдет далеко уехать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Открыв дверь машины, он почувствовал резкий запах алкоголя. Ханна сидела, допивая бутылку, что прихватил парень из повала.
— Будешь? — спросила девушка, болтая на дне бутылки остатки мутной жидкости. — А то одной все-таки скучно.
Айзек разозлился, глядя на эту картину. Он со всех сил пытался сдержать эту злобу. Ханна только что говорила о мертвых, а теперь сидит пьяная, как ни в чем не бывало. Парень взял бутылку, что тянула ему девушка и со всей силы зарядил в стену. Звон разлетелся по тоннелю и осколки переливаясь на свету упали на землю.
— Какой злой! Ты лучше бы таким злым был там. Там верху.
— Не собираюсь ничего слушать, пока ты в таком состоянии.
— Почему это?
— Потому что это неуважение к мертвым.
— Помянуть ребят это неуважение?
— Это не поминки. Ты напилась! — Айзек забрался на водительское сиденье и откинулся на спинке, в надежде вздремнуть. Перед глазами красовались следы дроби, что он оставил не так давно. Он смотрел на них и думал, как же близко он сам подбирался к смерти. Чтобы он делал, если бы она его настигла. Ответ — ничего. Он не мог представить, что же там, за порогом. В его мыслях это представлялось как бескрайняя темнота и пустота.
— Ты прав. Я не поминаю. Мне просто страшно, Айзек. Все, кто рядом с тобой — умирают. И я не исключение!
— Нет, такого не будет!
— Откуда ты знаешь? Вчера утром ты не мог представить, что тебя найдут и тут. А сегодня говоришь мне, что я не умру. Тебе не кажется, что это все вранье?
— Нет. Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Даже ценой своей жизни.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Ханна протянула мизинец, глядя заплаканными глазами на Айзека. — Это клятва на мизинцах, Айзек. Этому меня учила мать. Пожми мой мизинец своим, и повтори клятву.
Парень протянул одинокий мизинец правой руки. — Клянусь. Я буду защищать тебя ценой своей жизни. Ты последний человек, который со мной остался.
— Что ж. Сойдет. А теперь давай обнимемся!
— Ну уж нет. Иди проспись и не пей много воды, ехать будем без остановок.
Ханна недовольно посмотрела на Айзека, потеряв всю свою серьезность. Она совсем забыла о своей грусти. Быстро и бесповоротно отвлекаясь на пьяные мысли, что манили ее в другой, более добрый мир.
— Айзек.
— Что?
— Расскажи мне всю свою историю. От начала и до конца. Я хочу снова в тебя поверить. Хочу понять, почему твоя жизнь дороже прочих? Потому, что ты живорожденный? Или по тому, что ты выжил?
Парень тяжело вздохнул и начал свой рассказ. С самого начала. С того момента, как его выкинули на холодные пустоши из теплого города. Рассказал все. Про все свои провалы. Про то как лишился пальца, и чуть не лишился глаза. Про людей, которых жалел, и про тех, о ком скорбел. Даже про то, под каким предлогом они смогли уехать из Ямы. Мельчайшие детали сменяли друг друга и на яркий, сияющий свет выезда опустилась тьма. Айзек глянул на свои часы.
— Пора. Едем?
Ханна взяла небольшую паузу, а после, с дрожью в голосе сказала. — Да.
Не включая фары, машина вылетела из тоннеля и помчалась на юг. Парень гнал, что было сил, лишь бы быстрее миновать открытое пространство и скрыться меж редких деревьев и холмов. Подальше от этого места. Дальше от любого другого места, в котором он бывал. Чем дальше в неизвестность, тем меньше шансов на поражение. Дан просил вернуться с победой. И Айзек планировал поступить именно так.
Мотор рычал, а парень выискивал в темноте преграды, которые стоило бы объехать, напрягая глаза. Он так и не успел вздремнуть, а вот Ханна уже заскучала и откинулась на своем сиденье. Долгая дорога вновь началась. Только теперь было достаточно топлива, чтобы без остановок сделать рывок до следующего поселения.