Говард Лавкрафт - Мифы Ктулху (сборник)
II
Холмистая местность за Аркхемом пропитана всяческой магией – возможно, той самой, которую старый маг Эдмунд Картер призвал со звезд и выманил из подземных миров после бегства сюда из Салема в 1692 году. Едва лишь Рэндольф Картер вернулся снова в родные края, он осознал, что оказался возле одних из тех врат, через которые лишь немногие отчаянные смельчаки, отверженные и отрешившиеся, способны пробиться через прочнейшие стены, отделяющие наш мир от непознаваемой запредельности. Он почувствовал, что именно здесь, в этом месте и в этот самый день, может с успехом применить расшифровку надписей, с которой справился несколькими месяцами раньше, – он разгадал смысл арабесок на потускневшем и невероятно древнем серебряном ключе. Теперь он знал, как его поворачивать и как располагать в солнечном свете, какие сочетания звуков следует произнести нараспев при девятом, последнем повороте. В месте, столь близком к полюсу мрака и настолько пропитанном ощущением врат, будет трудно ошибиться в использовании их основных функций. Сегодня ночью он несомненно попадет наконец в мир своего детства, о потере которого не переставал скорбеть.
Он вышел из машины с ключом в кармане и забирался все выше и выше в холмистую местность по извилистой дороге, забираясь все глубже и глубже в эту дикую местность; он миновал увитую лозой каменную стену, чернолесье, согнутые и искривившиеся деревья в старом саду, заброшенный дом с пустыми оконными глазницами и какие-то неопознаваемые руины. В час заката, когда далекие шпили Кингспорта окрасились в алый цвет, он достал из кармана ключ и начал поворачивать его и произносить заклинание. Лишь позднее он осознал, насколько быстро сработал ритуал.
В сгущающихся сумерках до него донесся голос из прошлого – голос старика Бениджа Кори, наемного слуги его двоюродного деда. Но разве старик Бениджа не умер тридцать лет назад? Назад по отношению к чему-то. Но что такое время? И где он сейчас? Почему ему показалось странным, что старик Бениджа окликает его 7 октября 1883 года? Разве он не нарушил обещание, данное тете Марте? И что за странный ключ лежит в кармане его куртки вместе с маленькой подзорной трубой, подаренной отцом на девятый день рождения – два месяца назад… или когда это было? Кажется, он нашел его дома, на чердаке? Можно ли с его помощью открыть загражденный каменной плитой таинственный проход в глубине грота, в который можно попасть через Змеиное логово? Это место в представлении местных жителей было связано с колдуном Эдмундом Картером. Люди никогда не спускались в пещеру, и никто кроме него не знал об узкой расщелине, ведущей в просторный черный грот с каменной плитой. Кем высечены контуры прохода в гранитной скале? Самим старым колдуном Эдмундом Картером?… Или другими, кого он заворожил и кем повелевал?
Этим вечером маленький Рэнди ужинал вместе с дядей Крисом и тетей Мартой в старом деревенском доме с двускатной крышей.
На следующее утро он проснулся спозаранку и побежал через яблоневый сад, где деревья росли так часто, что густо сплетались ветвями, к роще на склоне холма, в которой среди огромных дубов темнел запретный вход в Змеиное логово. Он думал лишь о том, чтобы скорее спуститься в пещеру, и не заметил, что выронил носовой платок, когда совал руку в карман куртки, – убедиться, что взявшийся неизвестно откуда серебряный ключ на месте. Потом долго пробирался по узкой темной расщелине, нисколько не сомневаясь, что достигнет цели, и зажигая время от времени спички, украденные из гостиной. И вот он добрался до конца расщелины и очутился в просторном гроте, о котором никто не знал и на одной из стен которого была высечена ровная плита с арочным закруглением наверху. Он в молчании, с благоговейным страхом стоял возле этой плиты и запаливал спички одну за другой, присматриваясь. Эта каменная глыба над замковым камнем воображаемого прохода похожа на высеченную руку? Наконец Картер достал серебряный ключ и начал поворачивать его и нараспев произносить непонятные слова, мучительно пытаясь вспомнить, откуда те ему известны. Не забыл ли он еще чего-то? Он знал только одно – ему необходимо преодолеть барьер, отделяющий его от бескрайних просторов своих грез и тех водоворотов пространств, где все мыслимые измерения растворяются в абсолюте.
III
То, что происходило с ним после этого, вряд ли возможно описать словами. Такому изобилию парадоксов, противоречий и аномалий нет места в нашей повседневной жизни, хотя они переполняют фантастические сновидения и воспринимаются как само собой разумеющееся вплоть до того самого момента, когда мы возвращаемся в наш скованный тесными рамками объективный мир, ограниченный причинно-следственными связями и логикой трехмерного пространства. Индус продолжал свой рассказ, но излагаемое им вполне могло показаться вольным полетом фантазии – оно было даже более экстравагантным, чем описанное возвращение взрослого мужчины в собственное детство. Мистер Эспинуолл с отвращением хмыкнул и всем своим видом стал показывать, что не слушает его.
– Ритуальные действия с серебряным ключом, проделанные Рэндольфом Картером в темном потаенном гроте пещеры, не оказались безрезультатными. Едва он повернул его в первый раз и произнес первые слова заклинания, как его окружила странная, пронизанная тревогой аура; он ощутил, что все привычные координаты времени и пространства смешались, так что понятия «движение» и «продолжительность» утратили былое значение, а понятия «возраст» и «месторасположение» вообще перестали существовать. Днем раньше Рэндольф Картер чудесным образом перескочил через бездну лет. Теперь же все различия между мальчиком и немолодым мужчиной исчезли. Был один-единственный Рэндольф Картер и множество его подобий, потерявших связь с земными событиями и обстоятельствами, при которых они произошли. Лишь мгновение назад он находился в гроте, где в темноте с трудом угадывалась чудовищная арка и гигантская, высеченная из камня рука. Теперь же пещеры не было, как не было и ее отсутствия, и не было ни стены, ни отсутствия стены. Был лишь поток впечатлений, но не зримых, а воспринимаемых рассудком, посреди которого пребывало нечто, полагающее себя Рэндольфом Картером, пытающееся вникнуть в их суть или просто фиксирующее образы, сохраняя цельность собственного «я», но не понимая до конца, откуда эти образы приходят.
Когда ритуал завершился, Картер понял, что место, в которое он попал, не обозначено ни на одной карте мира, а время не датируется никакой историей; однако суть пережитого им превращения не была ему совершенно неведома. Намеки на это попадались в загадочных фрагментах манускриптов из библиотеки Пнакотуса, и целая глава из запрещенного «Некрономикона» безумного араба Абдула Альхазреда стала понятна ему, когда он разгадал смысл загадочных арабесок на серебряном ключе. Врата отворились – но, конечно, это были не Предельные Врата, а лишь одни из ведущих с Земли и от земного времени в дополнение Земли, лежащее вне времени, откуда можно попасть к Последней Пустоте за пределами всех обитаемых планет, вселенных и вообще материи.
Здесь у него должен быть Проводник – и довольно страшный по сути; Проводник, обитавший на Земле миллионы лет назад, задолго до появления первых людей, когда по влажной, окутанной паром горячей поверхности бродили смутные, уже забытые тени, воздвигнувшие удивительные города, по руинам которых впоследствии ползали первые млекопитающие. Картер помнил, что в ужасном «Некрономиконе» имелись смутные предостережения насчет этого Проводника. «Те, кто отважился заглянуть за Завесу, – писал безумный араб, – и выбрать Его в провожатые, пусть крайне осторожно ведут дела с Ним; ибо сказано в Книге Тота о страшной цене, которую придется заплатить за один лишь Его взгляд. Последовавшие за Ним не имеют шансов на возвращение, ибо бескрайность за пределами нашего мира населена призраками тьмы, порабощающими дух. Связаться с Ним – само по себе величайшая опасность, даже Знак Древних не может служить защитой при этом; та орда злобных тварей, что стерегут тайные врата у всех погребальниц и питаются тем, что исходит оттуда, – вся она ничто в сравнении с Ним, охраняющим Путь: Он способен провести безрассудного за пределы всех миров, в Бездну, где господствуют безымянные силы. Ибо он Умр ат-Тавил, Древнейший, а имя его расшифровывают также как Продлитель Жизни».
Память и воображение формировали смутные образы с зыбкими контурами посреди бурлящего хаоса, но Картер знал, что это всего лишь производные его памяти и воображения. В то же время он чувствовал, что появление этих образов определялось не случайностью – их вызывала иная реальность, беспредельная, невыразимая и безмерная, окружающая его и проявляющая себя посредством тех символов, которые был способен усвоить его разум. Ибо земному сознанию недоступно охватить все многообразие форм, существующих вне времени и известных нам измерений.
