Юрий Ячейкин - Следствие, которое не состоялось

Еще издалека был слышен пронизанный неподдельной яростью голос капитана Энтони.

- Паршивые крысы! Папские кадильницы! Акулий корм! - рычал он, тяжело опираясь руками на перила капитанского мостика. - Когда я научу вас, бездельников, быстро бегать по вантам? Господи! - он поднял глаза к небу. - За что ты покарал меня этими трухлявыми мощами? Эй, на юте! Чего рты раскрыли? А ну, быстрее загружайте трюм, загружали бы вами черти котлы в пекле!

Капитан гремел в полный голос - работа на корабле кипела.

На верхней ступеньке трапа, ведущего на капитанский мостик, сидел хмурый, подавленный Джон Хинт с трубкой в зубах и черной бутылкой рома на коленях. Конец его деревяшки, окованный медью, торчал словно ствол мушкета. Когда коронер подошел к трапу, Джон Хинт, не меняя позы, сказал ему, словно они уже давно беседовали:

- Напрасно парни привели тех душегубов к тебе...

- А чего их жалеть? - удивился Джон Шорт, не удивляясь, однако, тому, что Хинту уже известно про убийство: в небольшом Дептфорде все новости распространяются моментально.

- Это уж точно, поторопились, - так же задумчиво продолжал старый боцман. - Им бы сейчас сушиться на рее "Золотой лани". Скажу я тебе, Джон, если бы тут был адмирал Дрейк, он бы собственноручно накинул им петли, потому что сэр Френсис любил беднягу Кита.

- Если они виновны, от виселицы не уйдут! - твердо изрек здоровяк.

- Но на рее - видней, - как знаток разъяснил ему мистер Хинт. - Не следует, Джон, пренебрегать морскими законами джентльменов удачи.

- А ты что, хорошо знал погибшего?

- Как не знать? Кит всегда таскался с сэром Френсисом, когда тот бывал на берегу. Он собирался написать про нас с адмиралом целую книгу! Толще Библии. Вот такой толщины, как эта бутылка, - от дна до горлышка. - И для убедительности мистер Хинт показал бутылку.

- Капитан! - позвал коронер. - Этот Марло - не ваш родственник?

- Я впервые увидел его вместе со стариной Джоном, - хрипло ответил капитан Энтони. - А для меня старина Джон - лучшая рекомендация. Жалею, что не оставил его у себя. Но кто же предполагал, что через каких нибудь два дня появятся его убийцы? - И тут капитан Энтони опять совершенно разъярился, потому что рявкнул, нисколько не боясь кары небесной. - Видно, украл сатана у господа всякое милосердие божье!

- А о чем думал я, старый дурень? - поддержал его Джон Хинт. - Ведь на "Золотой лани" хватает места! Мы бы вдвоем превосходно провели время, а висельников утопили бы, как крыс!

- Джон, - спросил коронер, - а кто он этот Кристофер Марло?

- Большого ума человек, дружище, ученый магистр из колледжа Тела Христового в Кембридже, - и для окончательной похвалы добавил: - Его даже повесить нельзя было, потому что Кит имел право на спасительное "шейное стихотворение"! ["шейное стихотворение" - 50-й псалом англиканской церкви "Miserere mei"; право состояло в том, что подсудимый клирик (а в те времена каждый выпускник высшего учебного заведения был духовным лицом), прочитав по-латыни 50-й псалом, спасался от виселицы, но на большом пальце правой руки ему выжигали букву "Т" - тавро висельника] - Джон Хинт поднял глаза, красноречиво глядя на корабельные реи. - Ну, что тебе еще сказать?

Наверное, коронеру эта специфическая характеристика показалась вполне достаточной, потому что он заторопился:

- Ну, ладно, я пошел.

Возле "Скрещенных мечей" толпились люди и возбужденно разговаривали. При появлении Джона Шорта разговоры стихли, ибо все уставились на него. Коронер вошел в корчму и стал подниматься наверх по скрипучим ступенькам.

Перед закрытыми дверями комнаты, где произошло убийство, стоял на часах гордый своим ответственным поручением Питер Булль.

- Никто ничего не трогал? - сурово спросил Джон Шорт.

- Так бы я и позволила - мальчишка оскорбленно надул губы.

- Ну что ж, пойдем посмотрим.

Так: на столе грязная после еды посуда, бутылки и кубки, постель смята, на полу темнело замытое пятно, в погасшем камине чернел бумажный пепел.

- С этого места, - сообщил Питер, - тот, что с пузом, чуть не сбил меня, словно кегль. - Он присел и добавил: - А под кроватью - чемодан.

- Вытаскивай!

Содержимое чемодана поразило его - там были одни бутылки с ромом. Пьяницей, что ли, был этот магистр? Подумать только: при таком запасе и заказывать у корчмарки еще!

Когда он одну за одной выставил бутылки на стол, то нащупал под кожаной подкладкой тугой сверточек. Оказалось, что это была исписанная мелко, но четко и разборчиво, какая-то рукопись. Джон Шорт спрятал ее в карман, чтобы потом просмотреть. В эту минуту непоседливый Питер Булль, успевший хорошенько вымазаться в саже, положил перед ним два пожелтевших от огня листочка бумаги. На них еще проступали буквы, исписанные тем же почерком.

- Не догорели, - медленно сказал мальчишка.

Джон Шорт с большим интересом окинул взглядом сообразительного мальчишку, который уже вторично помог ему при расследовании, и после минутного размышления предложил:

- Слушай, Пит, не пойдешь ли ты ко мне на службу? Сначала будешь бегать туда-сюда, привыкнешь, а после поглядим.

Мальчишка вспыхнул от радости, даже уши порозовели, и, запинаясь, пробормотал:

- А чего ж, если мать не выдерет...

- Об этом не беспокойся! - грозно насупил брови могучий Джон Шорт. Это уже моя забота!

Констебль Томас Додж встретил Джона, едва не пританцовывая от нетерпения.

- Что прикажете, шеф? - спросил он, таким явным способом торопя своего начальника.

- Давай на допрос... того, с пузом, - воспользовался коронер своеобразной терминологией маленького Булля.

- Одну минуту, шеф!

И действительно, через минуту пузатый буквально влетел через порог, чуть ли не растянувшись от крепкого тумака необыкновенно старательного Тома. Был он в расстегнутом камзоле с оторванными пуговицами и разорванной рубашке, с синяком под глазом и противно распухшими губами и носом. На подбородке у него запеклась кровь. Он хотел было сесть на скамью, но коронер скомандовал:

- Стоять!

Томас Додж воспользовался случаем и без всякой на то надобности дернул арестованного за воротник.

- Славный король Генрих, отец ее величества королевы Елизаветы, многозначительно начал Джон Шорт, - повесил семьдесят две тысячи крупных и мелких преступников, чтобы дать стране покой. Но я вижу, он и нам кое-кого оставил в наследство... Как твое имя, ты, живой труп?

- Роберт Поули, ваша честь, - пролепетал пузатый.

- А тех двоих мерзавцев?

- Ингрем Фрайзерс и Никол Скирс, ваша честь.

- Ворочай языком дальше, пока он ворочается.

- Это не убийство, господин, это фатальная случайность. Все расскажу, как на исповеди! - горячо заверил Поули. - Чтобы вы знали, ваша честь, на днях Кристофера Марло выпустили из тюрьмы для уголовных преступников Нью-Гейт под расписку о невыезде из Лондона. А он сразу нарушил закон. Мы, его друзья, знаем его давно, ну и решили уговорить его возвратиться в Лондон. Хотели как лучше, а вышло... А! Ну, тост за тостом, видно, перебрали... А Кристофер был вспыльчив, из-за чего уж дважды побывал в тюрьме Нью-Гейт. Первый раз за участие в убийстве Вильяма Бредли, сына корчмаря в Нортон Фольгейте. Он и духовной особой не стал, хотя учился в известном набожностью и другими достоинствами колледже Тела Христового в Кембридже и имел звание магистра. А учился - ого! - на стипендию самого кентерберийского архиепископа преподобного Метью Паркера! Буйный он был, ваша честь, разъяренный и опасный, если опьянеет...