Константин Якименко - Десять тысяч

– А что ты об этом знаешь? – спросила она. – Что за пропасти?

Он только махнул рукой: отстань, мол. Инна молча пожала плечами: не хочешь говорить, ну и не надо, я не напрашиваюсь, не любопытная. Мысленно ухватилась за «десять тысяч»: вот что должно быть для меня отправной точкой! Вот какова моя цель. Десять тысяч – а для этого выбраться отсюда, а для этого, в свою очередь… да, тут уже было сложнее.

– Или, вот, крокодилы, – сказал Этап, приподнимаясь со стола.

Инна едва не уронила чашку.

– Что – крокодилы?

– Летают… – произнёс он мечтательно.

Она прыснула со смеху. Что-то такое проснулось в её памяти, связанное с летающими крокодилами, но она так и не смогла сообразить, что же именно.

– Ага, – сказала вслух, – крылышками махают. Раз-два, раз-два…

– Нету у крокодилов никаких крылышков, – оборвал её Этап. – Сама знаешь.

– Знаю, – согласилась она. – И то, что летать они не могут, тоже знаю.

– Ну так а я что говорю?

Это уже точно напоминало какой-то тонкий издевательский прикол.

– Так значит, всё-таки не летают?

– Ну а то? Или у юной Инночки есть на этот счёт какие-то сомнения?

– Да мне, в общем, как-то…

– Не экзистенционально, – закончил Этап.

– Экзистенциально, – ехидно поправила она, хотя сама привыкла произносить это словечко в намеренно искажённом варианте.

– Вопрос не в том, летают или не летают, – сказал он. – Но почему?! Вот что интересно! Причём обрати внимание: не «почему крокодилы не летают?», и не «почему крокодилы могли бы летать?» Нет, я смотрю на вещи шире, глобальнее: почему крокодилы могут летать или не летать? Почему, наконец, вообще крокодилы? Задумывалась ли ты когда-нибудь над этим? А ведь если ты однажды задумаешься… А… – вдруг оборвал он фразу, безнадёжно махнул и снова завалился на стол.

Инна допила чай и отодвинула от себя чашку. Этап и не думал шевелиться, как будто заснул или вообще потерял сознание. На спине по-прежнему отчётливо был виден отпечаток ноги. Она спросила громко:

– Этап, а ты что, здесь и живёшь?

Он поднял голову и издал нечто нечленораздельное. Инна вздохнула:

– Хозяин, здорово же ты гостей принимаешь!

– А, извини. Извини ради бога. Если я что-то сделал не так, то готов немедленно искупить свою вину.

– Да я всего лишь вопрос задала…

– А я, между прочим, всё слышал! – вскричал Этап. – Да, живу я здесь, ну так и что? Почему бы и нет, а? Как ты думаешь?

– Не знаю. В таком месте…

– А, ну так… И чем же тебе место не угодило? Живут же люди, в конце концов? Ну и я живу. Нормально вполне, между прочим. Или тебе не нравится?

– Да мне-то что… И что, много людей здесь живёт?

– Вот ещё! Много, не много… Разве это важно? Сама подумай: разве это важно? Что, по-твоему, важнее: количество или качество?

– Ну и в чём в таком случае ваше качество? – спросила Инна. Она чувствовала, что нить разговора постоянно от неё ускользает, как ни крути.

– Э-э! – Этап погрозил пальчиком. – Ишь, чего! Качество! Моя юная девочка… Виноват, прошу прощения! Юная Инночка, я хотел сказать… Качество – оно, знаешь ли, не просто так. Оно доступно не всякому… О! О, о-о! – он как будто входил в экстаз. – Да-а… Так я хотел сказать… Ну, вот… А… Опять сорвалось. Ну что ж ты будешь делать? – он взялся наливать себе чай и при этом перестарался, слегка перелив через край. – Вот так вот и живём, – закончил усталым тоном.

Если поначалу Инна думала, что этот человечек притворяется, то теперь уже почти уверилась в том, что он такой чудной и есть, и добиться от него чего-то путного будет затруднительно. Хотя она чувствовала к нему неприязнь, но к этому чувству примешивалась и определённая доля жалости, причину которой она не смогла бы толком объяснить. То ли дело было в странном следе на его спине, то ли в чём-то ещё. Именно из-за жалости Инна не позволяла себе говорить с ним слишком резко. Но, может быть, стоит не отвлекаться на посторонние темы и наконец перейти к сути?

– Ну, кто о чём, а я всё о своём, – сказала она. – Этап, так ты всё-таки знаешь, где отсюда выход?

– Выход, – повторил он как попугай. – Выход! – произнёс ещё раз торжественно, воздев правую руку к небу.

– Да, выход! – Инна слегка повысила голос.

– А, да. Да-да. Но скажи мне пожалуйста, Инна: уверена ли ты, что готова? Это, знаешь ли, не так просто, и не всякий… Так как: можешь ли ты быть точно уверена, что… А?

«Ничему не удивляться» – вспомнила она и сказала:

– Да, я абсолютно уверена.

– Превосходно, – Этап встал из-за стола, и Инна внутренне обрадовалась. – Это, знаешь ли, просто превосходно. Когда человек наконец понимает, что он действительно готов, что он на самом деле уверен разве что-то может быть прекраснее? Что ж… – он сунул правую руку за шиворот и начал что-то там усиленно чесать. Через полминуты прекратил – всё это время Инна терпеливо ждала – и лишь тогда продолжил: – Пожалуй, я должен показать тебе одну вещь.

– Что за вещь?

– А, ты поймёшь! Только лишь увидишь – и сразу… Ну, вот что, Этап отошёл к дальней стене, и только теперь Инна заметила, что часть этой стены немного выступает вперёд, несомненно представляя собой дверь. – Сейчас я принесу эту вещь сюда, и ты сама сможешь оценить. А пока подожди здесь. Минута-другая, не более. Ну как?

Наверное, нужно было соглашаться. Не то чтобы её очень привлекала перспектива остаться в комнате одной, но если какой-то неведомый ритуал гласил, что, прежде чем узнать о выходе, она должна взглянуть на некую вещь – то что оставалось делать?

– Хорошо. Только ты побыстрее!

– А, разумеется. Инночка, подумай сама: ну разве я посмел бы тебя задерживать? Сейчас-сейчас! Я почти уже здесь!

Этап отодвинул дверь; она только попыталась заглянуть за неё, но он с несвойственной ему прытью уже проскочил вперёд и закрыл её за собой. Инна осталась одна. Она встала из-за стола, на котором собралась кучка грязной посуды. Может быть, прибраться здесь немного, пока хозяина нет? Беглое окидывание взглядом комнаты дало понять, что в ней отсутствует умывальник. Что за безобразие! Интересно, он что – моет посуду прямо в канаве в коридоре? И вообще, где берёт воду, хотя бы даже для чая – в той же канаве? Нет, об этом лучше не думать…

Инна перевела взгляд на клетку. Там всё было тихо и спокойно кошки, коты и котята, насытившись как следует, большей частью завалились спать. Только одна парочка вела какую-то очень увлекательную игру, но и они старались делать это потише, чтобы не мешать остальным. Бедные животные! Что вам ещё нужно: только поесть и поспать, и вы даже не подозреваете, что в один прекрасный день ваш обожаемый хозяин откроет эту клетку, извлечёт наружу самого жирного, полоснёт воттакенным мясниковским ножом… Претендент на «самую жирность» снова дрых на верхней полке, как-то даже по-человечески похрапывая. Картинка тут же возникла перед Инной во всех красках: вот Этап в традиционном поварском колпаке подходит к клетке… злорадно потирает руки… открывает дверцу… заискивающе гладит белого здоровяка, почёсывая его роскошную шёрстку… вдруг схватывает его за хвост и рывком тянет вверх! Кот брыкается, визжит, почти как маленький ребёночек, но ничего не может поделать. Всё это происходило под весёлую мелодию «собачьего вальса». Инна даже вздрогнула, настолько живо представилась ей эта сцена. Но что-то всё же было не так. Ну да: в сценарии Этап открывал в клетке дверцу, но где эта дверца на самом деле?