Борис Зубков - Парадокс Власа Уварова

Директор растерянно глядел на яйцо, парившее над цеховыми крышами. «Ишь, кренделя выписывает», — сказал кто-то в толпе. Директор обернулся, кругом были люди. Прибежали даже кочегары и девчонки — телефонистки со станции. Толпа стояла так плотно, что яблоку некуда было упасть. Куда же сесть-то яйцу? Как бы угадывая неопределенное помавание директорской руки, из-за его спины выскочил Павел Матвеич. Сложив ладони трубочкой, юрист-снабженец отбежал для приличия на пару шагов и закричал в небесную синь: «Товарищ Ува-а-аров! Спускайтесь!» И стал освобождать пятачок для посадки. Толпа расступилась.

То ли услышал Влас Константиныч этот призывный глас, то ли увидел свободный круг на асфальте, но яйцо неожиданно замерло, прекратило свое причудливое коловращение и стало плавно снижаться.

— Зайдите, товарищ, ко мне в кабинет, — сухо сказал директор, когда сияющий Влас Константиныч откинул прозрачную крышку. — И главного инженера попросите тоже, — обернулся он к юристу-снабженцу.

Нахмурившись, директор зашагал в заводоуправление. По людскому коридору за ним мелко семенил Павел Матвеич, Влас Константиныч степенно замыкал шествие.

В этот момент к проходной подкатила еще одна «Волга». Из нее вышли двое. Захлопнув дверцы, они пошли навстречу директору.

— Приветствуем вас, Андрей Михайлович! — сказал первый мужчина.

Директор вздрогнул. Он узнал представителя министерства, который курировал завод.

— Извините за неожиданное вторжение, но мы по важному делу. Познакомьтесь, Прокофьев Платон Иваныч, сотрудник профессора Свещинского, — представил министерский начальник своего спутника. — Когда подъезжали к заводу, мы видели…

— Да, да, конечно, — ответил директор, — прошу. И… пусть там пока… подождут.

Он сделал знак Павлу Матвеичу.

— Да нет же, — рассмеялся министерский гость, — и пилота вашего, изобретателя, тоже приглашайте.

— В министерстве давно знали об экспериментальных работах, которые велись на заводе по инициативе одного института, — представитель министерства кивнул в сторону Прокофьева. — Правда, опыты были облечены в несколько необычную организационную форму, но это ничего. Сама эта форма, знаете ли, тоже была экспериментом. Главное, что завод, так сказать, под незаметным руководством товарища Уварова, справился с делом отлично. Как все мы видели, испытания опытного образца прошли успешно. А ведь изделие весьма сложное, оригинальное по замыслу и конструкции. Особенно ценно, что не потребовалось ни дополнительных штатов, ни ассигнований, да и производственная программа не пострадала. А посему, учитывая, что заводу по плечу решать достаточно сложные задачи, производство кроватей надо будет свернуть, — кстати, и спроса-то на них нет — и полностью перейти на выпуск «яиц» — магнитостатов. По заключению института, у изобретения большое будущее. Конечно, все это не сегодня-завтра, а после соответствующих испытаний, увязок, согласований. Но в принципе дело решенное. Так полагают, во всяком случае, в министерстве.

Разговор у директора затянулся допоздна. Давно прогудел гудок, и завод опустел. Только в каморке у проходной теплилась жизнь. Это Федулыч перед тем, как сдать смену, грел для своего напарника жестяной чайник.

Министерский гость откланялся и укатил на своей «Волге». Директор тоже заторопился домой. А Прокофьева и Власа Константиныча главный инженер утянул к себе в кабинет.

— М-да, неожиданно как-то все получилось, — он сел на край письменного стола и размял сигарету, — ловко. Но Влас Константиныч-то хорош…

— А что я мог сделать? Вы же тогда запрети…

— Знаю, знаю, были на меня обижены, затирают, мол, не признают, ну, да ладно, не в этом дело. Скажите-ка лучше, почему вы для маскировки основной идеи выбрали именно вечный двигатель? Более нелепой шутки трудно придумать.

— Тут вы как раз неправы, — вмешался в разговор Прокофьев. — Эту идею предложил я. С точки зрения научной организации труда вечный двигатель имеет множество достоинств. Особенно для изобретателя. Что ему нужно? Прежде всего, чтобы никто не дергал, не бросал с места на место, не торопил, не назначал жестких сроков. Согласны? Так ведь самый закоренелый плановик понимает, что над вечным двигателем можно работать вечно. Гарантируется вечный моральный кредит, так сказать. Ну, и материальный соответственно. Конечно, весьма небольшой, но тут и нужно-то было всего ничего. А главное, никто не требует графиков, планов, обоснований, всякой отчетности, на которую любой изобретатель, даже получив собственное КБ, тратит почти все свободное время. Никаких фондов и калькуляций… «Петя, выточи втулку» — и дело с концом. Никто не откажет. В общем, мы в институте прикинули, что такой вот окольный путь в этом конкретном случае гораздо короче прямого. Парадокс? Ну, в затем подобрали Власу Константинычу описательный труд по истории вечных двигателей, для бутафории, конечно…

— Интереснейшая книга, Андрей Макарович. Между прочим, я оттуда свою модельку почерпнул.

— Ту, что в цеху Потехину демонстрировали?

— Ту самую. Все удивляются до сих пор — ни проводов, ни моторчиков, а диск знай себе кружится. Чудо! А сделано просто. На диске полупроводниковые пластинки. Их магнитные свойства зависят от яркости освещения. Подставка тоже магнит. Он притягивает к себе только освещенную, вроде как бы намагниченную пластинку, например, со стороны окна — и диск поворачивается. Потом под световой луч попадает новая пластинка, и так одна за другой. Вот диск и вертится, как волчок.

— Ничего не скажешь, остроумно придумано, — главный инженер покачал головой. А потом тяжело вздохнул. — Мне ведь тоже кое-что внедрить надо. Но вот насчет вечного двигателя… — Он развел руками и повернулся к Прокофьеву. — Мне как-то неудобно… Какого-нибудь другого способа внедрять новую технику нет?