Журнал «Если» - «Если», 2007 № 02

О, как много благословенных миллисекунд они провели в собеседном соитии, глубокомысленно размышляя об антинародном правительстве, повышении цен на траффик и т. д., а потом, конечно, надоели друг другу, потому что нелюдимыми были, и расстались, слава те Господи, без всякого топора, полюбовно, хотя Федору-2 с непривычки еще очень долгое время, миллисекунд двести, пришлось искать новое пристанище.

И он тоже начал зарабатывать деньги на нового Федора. И тоже в конце концов пришел к Степану. Ну не к фирмам же лицензированным ему, нелицензированному, идти?

Карусель завертелась. История стала повторяться вновь и вновь. Каждый новый трентиньяновский тридэ быстро разочаровывал своего родителя, уходил и начинал копить деньги на собственную копию. Тридэ стали множиться конвейерным образом, чем безмерно огорчали Федора Трентиньянова, который из-за всех этих событий из мизантропа превратился в тридэненавистника.

Секрет был прост — этот хитрюга Степан в самого первого трентиньяновского тридэ, а потом и во всех остальных тоже, заложил неистребимое, алкоголическое желание завести себе копию. Последующее разочарование в собеседнике специально закладывать даже и не пришлось — оно уже было заложено в самом Федоре. Степан на этом деле заработал баснословные деньги, из домика на Зеленой, впрочем, не съезжая и легальную фирму не регистрируя.

Деньги на новую копию каждый из Федоров-N зарабатывал самыми разными способами: одни играли на бирже, другие писали душещипательные романы, благо для этого не обязательно быть человеком и творцом в полном смысле этого слова, третьи разными ухищрениями добивались ролей в телевизионных сериалах, четвертые, вы не поверите, ударились в науку и стали клепать одну за другой аналитические статьи для журналов. И так далее в том же духе. И главное, все, кроме самого Федора, были поначалу довольны — ведь тридэ, юридически не существующие, пользовались, за определенный процент от доходов, банковскими счетами и фамилиями жителей нашего городка.

Те были счастливы получать деньги за просто так, да и кто бы от этого был несчастлив?

Разумеется, все кончилось плохо. Скоро трентиньяновские тридэ заполонили интеллектуальный рынок рабочих мест нашего городка, и жители потихонечку начали понимать, что они, пусть и за бесплатно, но получают намного меньше, чем до того зарабатывали. Они попробовали повысить процентную ставку аренды своих имен, но из этого ничего не вышло — тридэ пригрозили обратиться к другим, еще не охваченным обладателям банковских счетов. Люди попробовали вновь устроиться на работу, но работа осталась такая, которой они избегали с детства: грузоперевозки, строительное всякое, дворницкое, словом, то, что требует грубой мужской силы. Интеллектуальные гастарбайтеры вытеснили людей из их собственного жилища.

Тогда жители обратились в суд — суд отказал в исках, сославшись на полную законность содеянного. Тогда жители растерялись.

И в этот момент на сцену вышел совершенно уже озверевший Федор Трентиньянов. Немного поговорив об антинародном правительстве и ценах на водку, мизантроп и тридэненавистник Федор рассказал народу о своем опыте тридэ-терапии с помощью топора. Народ возликовал и побежал в магазин за инструментом. Тридэ настороженно хихикали. Как оказалось, хихикали они зря.

Топор сделал то, чего не смог сделать компьютер, не говоря уже об антинародном правительстве.

Вмиг были переколошмачены все системные ящики, в которых содержались тридэ, в том числе и лицензионные. На всякий случай досталось и остальной оргтехнике — в горячке ломали даже будильники и аппараты мобильной связи. Остановились заводы, автомобили и наградные часы. В городишко вошел спецназ.

После чего Самый Главный Суд Самого Главного Города Нашей Страны, не дожидаясь реакции Законодательной Ветви Власти, постановил: отныне, раз и навсегда, изготовление, хранение, распространение и использование нелицензионных тридэ считать тяжким преступлением против человечества и карать жесточайшим образом.

Вот почему с того самого момента и до наших времен нелицензированные тридэ считаются вне закона. Их, правда, стало не очень намного меньше, но теперь их распространяют подпольно, вместе с наркотиками. Степан в тюрьму не попал, а даже и наоборот, разбогател еще больше. Да и рабочих мест в городке нашем в смысле интеллектуальной сферы почему-то не прибавляется.

Кэролин Ив ДЖИЛМЕН

Оканогган-Лип

Городок Оканогган-Лип стоял на берегу реки в уютной пасторальной долинке между грядами отлогих холмов на юго-западе Висконсина — в краю маслоделов и сыроваров, светлых лиственных рощ и пастбищ, покрытых сочной и мягкой, как мех норки, травой. Два века назад это был самый обычный поселок при лесопилке, теперь же Оканогган-Лип превратился в тихий провинциальный городок, утопающий в густой листве старых деревьев. Вдоль Главной улицы, идущей параллельно реке, выстроились старомодные кирпичные лавочки, чьи витрины были забраны затейливыми коваными решетками. Каким-то образом Оканогган-Лип удалось избежать и Сциллы франчайзинга{1}, и Харибды эксклюзивных бутиков, поэтому если вам хотелось гамбургеров, вы шли в кафе Эрла, а если вам нужно было душистое мыло, то для этого существовала аптека Майера. В парке перед старым зданием городского муниципалитета стоял обсиженный голубями памятник героям войны за Независимость, и мистер Уодворт все так же вывешивал на флагштоке государственный флаг. Тишь да гладь царили в городке; порой могло даже показаться, что большой и бурный мир, о котором рассказывали в новостях кабельных каналов, был выдумкой журналистов, и что Соединенные Штаты продолжали существовать без всяких потрясений.

Провинциальные американские города сильно изменились с тех пор, как Синклер Льюис назвал их тихими заводями, где правят бал конформизм и тупое самодовольство. Оплотом воинствующего мещанства и провинциальной ограниченности стали благополучные пригороды гигантских мегаполисов, где оседал так называемый средний класс. Что касалось крошечных, затерянных в сельской местности городков, то их жителей отличала разве что некоторая эксцентричность. Именно там на душу населения приходилось больше всего переквалифицировавшихся в скульпторы сварщиков, кустарей-кукольников, индивидуалистов со своим собственным мнением, а также людей, способных относиться ко всем вышеперечисленным чудачествам благожелательно и терпимо.

Завоевание Земли и последовавшая за ним оккупация почти не затронули Оканогган-Лип, как, впрочем, и большинство провинциальных городов Среднего Запада. Мало кто из местных жителей видел поработителей-уотессунцев воочию (телевидение, разумеется, не в счет).