Александр Белоткач - Дм Мой или Шанс №2

Стало так тихо, что можно было расслышать собственное дыхание, и странную далекую мелодию, доносившуюся откуда-то сверху. Теперь все взгляды присутствующих были обращены к говорившему, а точнее к провозглашающему сероглазому патрульному.

— Все досточтимые жители подзаконных уровней! Все дошедшие и сохранившие достоинство счастливые обладатели статуса полноценных! Вы, познавшие свет новой жизни, познавшие радость и полноту бытия! В этот особенный, долгожданный день, с умилением и восторгом взираете на рожденного!

— Голос у него был невероятно мощный, словно усиленный в несколько раз и проникающий казалось во все закоулки моего, и без того утомленного разума. А вокруг, все будто впали в какой-то транс, внимая каждому слову этого громовержца.

— Каждый из вас сегодня, наверное, вспомнил свой приход в дом, в этот удивительный мир, полный жизни, ярких ощущений и пьянящих удовольствий. Мы хорошо помним, как нелегко было понять все, что встречалось нам здесь на пути. Как сложно было принять и усвоить все то новое, что раскрывали нам наши наставники, и учиться заново жить. Как словно утратившие рассудок от свободы и всего увиденного, мы носились взад и вперед, восхищаясь каждой мелочью, каждым кустиком, каждым цветком, каждой травинкой. Как приставали с расспросами к первому встречному. Как искали родных и знакомых. Как плакали по ночам, не найдя никого из них. Но, не утратив надежду, продолжали настойчиво искать, снова и снова выбегая на встречу с очередным новорожденным, мечтая увидеть знакомое, а может даже и родное лицо. Так продолжалось долго, очень долго. Но вот, прошли дни и десятилетия, каждый из нас постепенно определившись, выбрал свой путь, найдя свой особый смысл бытия. Присоединившись к таким же нашедшим понимание, начал жить по определенным правилам, достойным или не очень, пытаясь убедить в правильности своего выбора как можно большее количество жителей. И вот, когда свободных от собственных убеждений не осталось. Когда наш великолепный дом стали раздирать на куски жаждущие власти, когда начались раздоры и все те события, о которых многим из вас уверен, не хочется вспоминать, главной мишенью и главным объектом убеждения, стали наши новорожденные.

«Вот это уже интересно, — подумал я, — Видно действительно не все благополучно в тутошнем государстве». А тем временем, здоровяк в серебристом продолжал:

— Когда в чьих-то светлых, в кавычках, умах, возникла идея об использование их первых семи дней в своих, безусловно, благородных целях, а методы убеждения и уговоров потеряли всякие границы. После рассмотрения многих, отвратительных по своей наглости и грубости случаев, так называемого добровольного перехода на сторону той или иной группы единомышленников, совет достойнейших постановил. Каждый рожденный, будь то девушка, или молодой человек, вроде нашего сегодняшнего юноши, которого, кстати, зовут Алекс, появившись здесь, попадает под мою опеку. Я Приторий, своей властью гарантирую им полную неприкосновенность. До тех пор пока каждый из них не разберется во всем том, что происходит здесь. И пока каждый из них сам, добровольно, подчеркиваю, добровольно не сделает свой выбор. Хочу напомнить вам всем собравшимся: Это постановление действует уже много лет, но так как достигших цели с каждым годом становится все меньше. Поскольку за предыдущие пятьдесят лет к нам дошло не более двух десятков рожденных. А три последних года вообще никто не появлялся. Кое-кто из особо ревностных за это время мог забыть о постановлении совета касающегося правил поведения с новенькими. Посему, еще раз напоминаю, каждому из нас стоит быть внимательными, и не нарушать правил. Что же касается дальнейшей судьбы Алекса, то все что вас интересует, вы можете узнать на моей информационной линейке. Так же, все ваши вопросы и пожелания можете оставлять на главной линейке совета. А теперь, прошу всех собравшихся еще раз громко поприветствовать нашего новорожденного.

Таким образом, этот парень решил совсем добить меня, потому что, после его команды раздался оглушительный рев:

— При-Вет! — Ству! — Ем!

Затем, зазвучали громкие аплодисменты, и в меня опять, как совсем недавно, полетели охапки цветов, от чего мне снова сделалось дурно. Голова моя закружилась, ноги подкосились, так что я вот-вот готов был рухнуть к прелестным сандалиям моих столь гостеприимных друзей.

Дальнейшее я помню плохо. Кажется, кто-то вел меня куда-то. Меня о чем-то спрашивали, и я что-то отвечал, но все было как в тумане.

В себя я пришел в какой-то большой комнате, держа в обеих руках прозрачный сосуд с ярко-зеленой жидкостью, и недоумевая, как сюда попал растерянно заозирался.

В помещении, напоминающем старинные роскошные апартаменты, заставленном какой-то странной на вид мебелью, находились еще двое. Давешний мой провожатый, кажется Роман, и еще какой-то темноволосый и востроглазый парень, одетый в такую же серебристую униформу. Заметив их снисходительные улыбки, я смутился. Мне вдруг стало стыдно за свою слабость. Отхлебнув немного из кувшина, я попытался собраться с мыслями. Жидкость была прохладной, слегка горчила и имела приторный цветочный запах. А когда в моей голове все же стало проясняться, и я вспомнил, где я и что произошло со мной, руки мои опять ослабели. Видя мое состояние, Роман, приблизившись, аккуратно взял из моих трясущихся пальцев сосуд, и водрузив его на не высокий, не то шкаф, не то комод, стоявший неподалеку, сказал:

— Успокойся. Это… все нормально, ты принят в дом. Тебе повезло, обычно все рожденные проходят сначала, как его… карантин, а затем специальные тесты, но для тебя почему-то сделали исключение. Приторий, он это… координатор совета и смотритель всех подзаконных уровней, решил, что ты вроде подходишь. Вообще — то последнее слово скажет совет достойнейших, но это будет только через три дня, так полагается. А теперь, давай знакомиться. Меня зовут Роман. Ты, наверное запомнил. А фамилия моя Ешков. Это, — он указал на темноглазого парня, — Серж Лавуазье. Мы служим в патрульном отделе верховного Притория. Серж вторым диспетчером, а я, свободным патрульным. — Затем улыбнувшись, продолжил. — Представляю, каково тебе сейчас. Я помнится, раза два впадал в истерику, так что мне и карантин продлили на семь дней, а ты ничего, молодец, здорово держишься.

«Ага, подумалось мне, — знал бы ты как здорово». Но тут в разговор вступил востроглазый Серж, и высоким, девичьим голосом, как-то неестественно громко и насквозь театрально начал:

— Да! Безусловно! Рождение это весьма и весьма запоминающееся событие! Можно сказать, важнейшее событие в жизни каждого из нас, пришедшего в этот удивительный мир! Те первые мгновения, первые минуты и дни после пробуждения, навсегда останутся самыми чистыми и светлыми воспоминаниями нашей жизни.