Анатолий Днепров - 220 процентов свободы

- О том, как странно устроен мир.

- Странно? Что же в нем странного?

- Мне совершенно не понятно, как вы, люди, так страстно любящие жизнь, делаете все возможное, чтобы приблизить смерть.

- Я что-то не очень хорошо вас понимаю. Кто стремится приблизить смерть? Я?

- Нет, не вы. Роберт Гудмейер, ваш отец герр Кегль, профессор Геллер.

- Ну, не обращайте на них внимания. Что касается моего отца, то он просто выжил из ума.

Эльза залилась громким веселым смехом и положила руку на плечо Леонора.

- Он просто старый дурак. Все деньги, деньги, еще раз деньги. И страх, что эти деньги отберут у него какие-то коммунисты.

- А зачем ему деньги? Разве вам не хватает?

- Что вы, Леонор! Если бы мой милый глупый папочка в один прекрасный день взял бы их все из банка, то ими можно было бы оклеить все двадцать комнат нашей виллы в Горовитце и еще осталось бы на приличную жизнь десяти поколениям его потомков.

- Так в чем же дело?

- А вот в чем... - Эльза повертела пальцем у лба. - Историческая традиция, наследственный идиотизм, беспричинный страх. И еще черт знает что. Но только не думайте, что я такая. Наше поколение совершенно иное. И мне так противно, что мой отец впутался в эти грязные атомные дела из-за денег.

Эльза вдруг обняла Леонора и, прижавшись к его щеке, шепотом произнесла:

- Мне так не хочется умирать от атомного взрыва, Леонор...

Он осторожно отстранил девушку от себя.

- А какая разница, от чего умирать. Ведь умирать все равно придется.

- Но лучше позже, значительно позже. Хочется пожить, многое увидеть, многое почувствовать. Жизнь интересна и прекрасна, ведь правда, Леонор?

- Н-наверное, - неуверенно произнес он.

Эльза резко отодвинулась от него и сказала:

- Вы какой-то странный, Леонор. И в гимназии вы были странным. И здесь. Неужели вам безразлично, когда умирать?

Он ничего не ответил.

- Скажите, вам не страшно умереть?

- Нет, - едва слышным шепотом произнес Леонор.

- И даже от атомного взрыва?

- Нет.

- Боже мой, вы врете!

- Нет, не вру. Я просто не знаю, что такое "страшно".

Глаза девушки наполнились ужасом. Леонор смотрел на нее спокойно.

- И вы не пожалеете расстаться с этим голубым небом, с этими цветами, с этой аллеей?

- Я не знаю, что такое "пожалеть"...

-- И вам безразлично то, что рядом с вами я?

- Я не понимаю, что такое "безразлично"...

- Ну допустим, вы не понимаете. Но ведь любили вы кого-нибудь?

- Я не понимаю, что такое "любить"...

Эльза поднялась из-за столика и сделала несколько шагов в сторону.

- Боже мой. Вы ужасный человек. Вы страшный человек. Для чего вы живете?

- Чтобы решать сложные задачи. Чтобы разбираться в запутанных технических и научных проблемах.

- Для чего все это?

- Я просто иначе не представляю смысла жизни.

- И вам не кажется, что это...

- Я понимаю, что я не похож на всех. Но я ничего не могу поделать. Есть слова, которые я понимаю. Я так же, как и все люди, понимаю, что такое теорема, что такое логика, что такое доказательство, что такое машина, что такое реакция... Но есть слова, смысл которых для меня не ясен. Я не знаю, что такое любить, что такое привычка, что такое страх...

- Ну а свобода? Вы понимаете, что такое свобода? Я больше всего на свете люблю свободу.

Леонор на мгновенье задумался.

- Недавно я видел это слово на плакате, который перед зданием института носила толпа людей. На нем было написано "Свобода от атомной опасности". Я долго думал, что это значит. Мне кажется, что я понял...

- Что?

- По-видимому, - начал он неуверенно, - это такое положение, когда атомная война не помешает людям любить, увлекаться, наслаждаться жизнью... Когда смерть наступит не от взрыва, а от чего-то другого, например от болезни или просто от старости... Когда вы сможете жить без того, что вы называете страхом.

- О, да вы все прекрасно понимаете, Леонор, - обрадовалась Эльза и снова села с ним рядом. - Вы просто оригинальничаете, правда?

Он покачал головой.

- Я это выучил, как учат слова иностранного языка.

После длительного молчания Эльза вдруг спросила:

- Какие минуты вашей жизни для вас самые приятные?

- Когда я пойму что-нибудь очень сложное или когда решу какую-нибудь очень запутанную задачу.

- Наверное, все из области физики и математики?

- Почти да. Правда, сейчас я стараюсь понять нечто другое.

- Что?

- Может быть, это для вас будет смешно. Я стараюсь понять смысл существования людей. В моей голове не укладывается, как они могут жить, будучи такими противоречивыми существами, такими, я бы сказал... неразумными.

- Боже мой! Как я была бы счастлива, если бы вы разобрались в этой, как вы ее называете, проблеме. Я уверена, что вам удастся. И тогда...

- Что тогда?

- Тогда вы бросите работу у Гудмейера и у моего отца...

Эльза снова положила руку на плечо Леонора и мечтательно продолжала:

- Кровожадные старцы скоро вымрут. Останутся только те, кто любит жизнь. Может быть, вы, Леонор, когда-нибудь полюбите меня. И мы с вами уедем далеко-далеко. Мы будем совершенно свободны. И счастливы...

На устах у юноши заиграла едва заметная улыбка. Он нервно сжал руки.

- Вы знаете, Эльза, мне временами кажется, что я скоро, очень, скоро разберусь во всем. И тогда я найду правильное решение.

- Пожалуйста, Леонор! Найдите его хотя бы ради меня. Я очень вас прошу...

VII

Эрнест Холл, немного пошатываясь, делал неудачные попытки поддерживать фрау Гейнтц под руку. Но в конце концов дело обернулось так, что под руку взяла его она, и тогда они зашагали более уверенно. Намерение Холла было предельно простым: проводить мать к сыну и вернуться в клуб. Но после нескольких минут ходьбы ему захотелось узнать у немки, а что представляет собой ее сын, этот странный парень Леонор, с которым он так неудачно пытался завязать дружбу. Он долго не знал, с чего начать разговор, но тут вспомнил Эльзу и спросил:

- Это верно, что Леонор женится на Эльзе?

Фрау Гейнтц остановилась и приподняла вуалетку над шляпой.

- С чего это вы взяли, мистер Холл?

Тот многозначительно пожал плечами.

- Мне неизвестно, чтобы Леонор выражал желание жениться. Я хорошо помню, что об этом он не говорил даже мне... Эльза? Да, я знаю эту девушку. Она не может найти себе место в жизни, хотя ее отец крупный промышленник. Но Леонор? Нет, я не верю, чтобы он собирался жениться. Вряд ли. Тем более что он не здоров...

Холл по-американски грубовато хихикнул.

Фрау Гейнтц отстранила его руку.

- Да, да, мистер Холл. Именно это я и имею в виду. Дело в том, что Леонор болен, и семейная жизнь не для него. Вспомните Ньютона. Он тоже пожертвовал личной жизнью ради науки.