Константин Якименко - Страна динозавров

 Новые впечатления долго не давали покоя и мне, когда, забравшись под тёплое одеяло, я пытался заснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Но вскоре усталость и сон, наконец, начали одолевать меня и, мысленно поставив свой биологический будильник на семь часов, я отключился.

 Глава вторая

 В путь на подводной лодке

 Утром все разъехались по своим делам.

 Следующая неделя прошла незаметно, а Мак-Адл даже дал мне на один выходной больше перед моим отъездом, чтобы я немого отдохнул. Два выходных действительно не прошли даром, ведь следовало ещё позаботиться об остающемся здесь имуществе и доме, чтобы на этот счёт быть в полном спокойствии.

 Наконец, в понедельник утром в добром здравии и с прекрасным настроением, взяв два туго набитых чемодана с вещами, я отправился на вокзал Виктория. От туда на поезде, через несколько часов, прибыл в Ротерфилд. Сев в кэб, я уже к половине двенадцатого подъехал к дому Челенджера, где мои вещи были перенесены в дом.

 Никто, конечно, не отказался от участия в столь заманчивой для всех нас экспедиции и наш предводитель отметил, что наше единогласие обещает успех этого предприятия. Весь оставшийся день мы провели в уточнении планов и целей экспедиции, детально ознакамливаясь с устройством подводной лодки и давали дополнения по дозакупке нужного оборудования.

 Следующий день прошёл точно так же, как и предыдущий, на протяжении которого, Челенджер ездил в столицу, заказывая необходимое снаряжение.

 Вечером этого же дня мы отъезжали в военную гавань Саутгемптона, к нашей субмарине. Жена Челенджера уехала днём раньше в США, к родственникам, чтобы не подвергаться опасности войны. Профессор наглухо запер свой дом и сел с нами в грузовик, в который уже были загружены наши вещи, и мы двинулись в путь.

 Доехав до станции Джевис-Брук, мы пересели на поезд, на котором, проведя остаток ночи и останавливаясь на четверть часа в Хове, Уэрминге, Литлгемптоне, Чичестере и Хаванте, добрались до Саутгемптона.

 Утром, 15 июля, в среду, мы, наконец, увидели наше судно, подводную лодку 'Европа', как наименовал её Челенджер.

 Она стояла вряд с другими военными судами, поблескивая начисто выдраенными бортами обте-кающей формы.

 Субмарина оказалась просто 'конфеткой', но при этом всё же имела внушительный вид. Вся она была окрашена в сверкающий цвет типа 'металлик'. Вдоль обоих бортов овалом тянулась цепь небольших отверстий, ниже которых вырисовывались огромные выпуклости корпуса, сужающиеся в носу и корме.

 Так как я уже более-менее ознакомился с морскими названиями, то буду описывать этот величе-ственный корабль с их помощью. Нос судна заканчивался подобно носу крейсера острым форштев-нем от которого начинались широкие обводы всего корпуса. Корму венчало необычное сооружение, состоящее, как сказал Челенджер, так как из-под воды его не было видно целиком, из четырёх рулей и двух гребных винтов. Два руля, расположенные вертикально, использовались для поворота судна на заданный курс, а остальные два - для придания большей остойчивости и увеличения скорости погружения и всплытия. Последние располагались также вносу и на единственной надстройке судна - рубке, расположенной практически по середине подводной лодки. Высота её была около шестна-дцати с половиной футов, на первом ярусе, с боков, имелись две большие герметичные двери, за которыми находились спасательные шлюпки. Сверху, у конца рубки, располагался небольшой капитанский мостик, на котором стоял магнитный компас. При погружении на него надевали защитный кожух. Спереди рубки имелась ещё одна герметичная дверь, за которой располагалась лестница, соединяющая ходовую рубку ярусом ниже, внутри корпуса и подводную обсерваторию наверху. Над последней возвышались две антенны, гюйс-шток и перископ, а спереди виднелись четыре больших иллюминатора. Через них в подводном положении, при помощи вспомогательных прожекторов, расположенных на обшивке субмарины, можно было наблюдать за всем происходящим снаружи. В обсерваторию также вела дверь с капитанского мостика, гораздо толще остальных, так как она была наиболее ответственной. Со стороны кормы у капитанского мостика располагалась вертикальная лестница, у верхней точки которой развевался флаг Великобритании.

 На верхней палубе, т.е. палубе, на которой стояла надстройка, были натянуты стальные тросы, соединявшие верхушку рубки с носом и кормой, придававшие субмарине необходимую жёсткость. Вдоль судна протянулись также троса, служащие для облегчения перехода по палубе.

 А перед рубкой, прочно соединённая с корпусом судна находилась небольшая пушка, а за ней - большой герметичный люк, через который наши вещи в скором порядке быстро принялись погружать внутрь.

 К нашему приезду шеф-повар подготовил нам кое-что из еды, на случай, если мы проголодались с дороги: как только мы спустились вниз, старший офицер пригласил нас за стол в кают-компанию.

 Действительно, путь отнял у нас не мало сил и терпения, и слегка подкрепиться до обеда нам бы не помешало.

 Вместе с нами за стол присели капитан с боцманом, обсуждая с Челенджером интересовавшие их вопросы. Как оказалось позднее большую часть экипажа составляли молодые крепкие парни, недавно вступившие на военную службу или же только что окончившие военно-морской институт. Но в отличии от них капитан Гордон Джеймс и боцман Джек Нильсон оставались единственными 'людьми в возрасте'. Оба они имели обветренные морскими ветрами лица бывалых моряков. Боцман между тем был не высокого роста, капитан же почти на голову возвышался над ним, хотя и сам не отличался ростом. Говорили они по разному: капитан, к примеру, отличался чёткой и выразительной речью, в то время как боцман часто коверкал слова, добавляя к ним не совсем понятные морские выражения.

 В целом обстановка на судне была самая что ни наесть морская, ведь только в дружбе и взаимо-понимании можно было жить на таком крохотном судне. Что ж, именно в этом коллективе нам и придётся провести примерно всё то время, что мы запланировали на экспедицию.

 Под конец мы выпили по стаканчику лёгкого вина, имеющегося вдосталь на подводной лодке и, как нам объяснили, употребляющегося командой каждый день для поддержания организма в условиях, резко отличающихся от надводных. Затем все разошлись по своим каютам, расположен-ным на палубе ниже, чтобы разложить снесённые уже туда вещи. Мне досталась каюта под номером семь, возле меня расположились лорд Джон, Саммерли и Челенджер, занявшие соответственно пятую, третью и первую каюты.*

 Каюта была небольшая, но лучше, чем я предполагал: она освещалась одной лампочкой, вделан-ной в потолок в герметичном плафоне, справа от входа стояла одноместная кровать, слева - металлический шкаф, в левом дальнем углу размещался небольшой письменный стол с настольной лампой, намертво вделанной в него, возле которого в углу на стенке был вделан барометр и глубиномер. Рядом со столом стоял деревянный стул с мягким сидением. Вся мебель, кроме стула, была крепко прикручена к полу. На противоположной от двери стенке висела картина с парусником в бушующем океане в позолоченной рамке. На полу лежал толстый разноцветный ковёр, а стены были окрашены в приятный беловатый цвет. Обитая деревом, металлическая дверь с верхнего и нижнего края оканчивалась полукругом, а внизу имелся высокий порог.