Борис Зубков - Взрыв
Не забудем про уши.
Патентованные слизистые оболочки различают семь миллионов запахов… Сколько оттенков шороха различают уши? Отсоедините от башни Могучего Младенца, отпустите меня, пусть уши слушают шелест молекул и управляют башней. Ты сделаешь это для меня, Фрэнк? Как много ты принес ушей, где ты их нашел? Ты хорошо приладил провода к слуховым нервам? Это очень важно, чтобы был хороший контакт.
А из этого уха ты забыл вынуть сережку, ничего не поделаешь, в Пайн-Блиффе все очень торопятся, сроки и контракты, сроки и контракты…
Все еще идет дождь. Свинцовый тяжелый дождь. Смотри, дорогой, дождь сорвал листья с каштанов и обнажил ветки. Коричневые обрубленные ветки. Словно кресты. К ним прикованы люди. Нет, это нейлоновые манекены. Браво, браво, мистер Грабли, вы превосходно украсили Пайн-Блифф нейлоновыми скульптурами, они почти как живые. Но почему нейлоновые теребят цепи, которыми они прикованы? Разве они живые? Лапка лягушки дергается, если ее раздражать электрическим током… Почему ты опять превращается в ящерицу? Ты не боишься, что к твоему хвосту прилипнет туча?
«Ящерица, ящерица, высунь свой хвост…» Если небо упадет, мы будем ловить жаворонков…
Карен добилась того, чего хотела.
Когда треснула земля и восемьдесят миль труб, шахт, реакторов и лабораторных коридоров того, что в Пайн-Блиффе называли «башня», поглотила пропасть, мисс Брит еще была жива. В тот момент она пыталась припомнить что-то очень хорошее, хотя и давно прошедшее, но видела только лакированные обложки проспектов фирмы, где она имела высокую честь работать. Обложки были украшены изображениями черепа с двумя бронзовыми жуками в пустых глазницах. Потом пятисотфунтовая железобетонная балка треснула, выскочила из покосившейся стены, погнула спинку кровати и коснулась ее головы. Карен Брит перестала существовать, но то, что она задумала, свершилось: при сумасшествии меняется химический состав крови в этом скрывалось ядро ее замысла, начало и конец ее мести. С отравителями колодцев Карен решила бороться их же оружием. Яд против яда! Обезумевший мозг вызвал перестройку всей химической жизни ее организма, и чуть новая по составу кровь оказалась смертельно ядовитой для Могучего Младенца. В чутком механизме Младенца сфальшивили, быть может, только два или три электрода из пяти миллионов. Ничего не подозревающие автоматы усилили фальшивую ноту в миллиарды раз и нанесли тем самым удар кинжалом в систему регулировки. Башня взлетела на воздух…
«Est modus in rebus» — «всему есть предел», любил говаривать мистер Грабли, погибший при взрыве рядом с Лэквудом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});