Ольга Ларионова - Сотворение миров

Ей показалось, что мимо проплыла тугая, серая… пустота.

Варвара встряхнулась, отгоняя наваждение и призывая на помощь все, чему ее учили в лаборатории экспериментальной таксидермии, и в первую очередь — здравый смысл. Объяснение аномалии тут же нашлось: у этой зверюги абсолютно отсутствовали дифференцированные мускулы. Вероятно, их попросту скрадывала невероятной толщины жировая прокладка, недаром в приложении к каталогу Сусанин писал, что, в отличие от своих земных собратьев, эти гориллы не реагировали на усыпляющие ампулы.

Между тем обезьяна, почти не нагибаясь, обхватила оленье тело за шею и без малейшего усилия поволокла вперед свою многопудовую ношу. Одной лапой, между прочим. Дойдя до широкой трещины, она принялась так же деловито и без видимого напряжения заталкивать оленью тушу туда. За трещиной начинался обрыв, откуда послышался треск ломающихся сучьев, скрежет кости по камню, — и все бесследно исчезло; только бурая, мгновенно запекающаяся на солнце полоса перечеркивала дорожные плиты. Обезьяна наполовину влезла в щель — не то меланхолично следила за падением оленьего тела, не то раздумывала, не исчезнуть ли и ей в том же направлении. Она стояла бы так еще долго, но откуда-то из-под машин послышался визг, посвистывание и топоток.

— Не двигайтесь! — встревоженно крикнул штурман Варваре.

Предупреждение, собственно говоря, было излишним: инстинкт охотника, явно не исчезнувший в ее генетической памяти под давлением цивилизации, подсказывал, что следует затаиться, хотя и сейчас она не чуяла никакой опасности для себя.

Визг и топотанье принадлежали целой стае крупных, почти земных сурков, которые вынырнули из-под грузовиков и энергичной иноходью устремились к обезьяне. Они облепили ее задние ноги, повисли на передних лапах, и было в их суетне что-то забавно-трогательное, что-то от взаимоотношений птенцов и птичницы-кормилицы. Обезьяна попятилась, стараясь не раздавить ненароком нахальных приставал, кого-то погладила, потрепала по шерстке, потом развернулась, точно линейный корабль среди лодчонок, и флегматично зашагала обратно, к хвосту колонны, а сурки торжествующе свистели и старались куснуть ее за пятки.

Временами им это удавалось.

Странная компания достигла последней машины, провожаемая настороженными взглядами людей, просочилась между контейнером и стеной и исчезла в глубине тоннеля. Если бы не чудовищная, нелепейшая трагедия, разыгравшаяся на этом самом месте десять минут назад, можно было бы помереть со смеху. Но никто даже не улыбнулся — летчики облегченно вздохнули и разом кивнули Варваре, словно они все время опасались, не сделает ли она чего-то недопустимого. И снова все невольно взглянули в сторону расщелины, к которой вел бурый, шелушащийся на солнце след.

— Ну долго вы там?.. — крикнул шофер из своей кабины.

Летчики медленно пошли к нему. Приглушенные было моторы ожили, и колонна покатилась с перевала, виляя по серпантину и нацеливаясь прямо в циклопические ворота Пресептории.

На первом этаже что-то громыхнуло, и Варвара торопливо сбежала вниз по винтовой лесенке. Так и есть — посреди прихожей высились два контейнера, напоминающие здоровенные пластиковые чемоданы. Кибы, значит, постарались.

Произошла небольшая ошибка, и нужно было ее побыстрее исправить. Девушка выскочила на крыльцо и услышала голос своего шофера. Ей и всего-то надо было спросить, в какой стороне Амбарная площадь, но желания объясняться с этим нахалом, с одинаковым мастерством владеющим как баранкой, так и жердью, у нее не возникло. Она хотела повернуть назад, но тут прозвучало имя загадочного деда Лероя, да еще и в связи с непонятной гибелью оленя. Она невольно задержалась на пороге.

— …это в чистейшем виде синдром Лероя, ошибиться я не мог. Но вот вопрос: откуда? До сих пор этот синдром возникал только тогда, когда животное успевало привязаться к человеку. А этого ведь никто даже не погладил…

На душе у Варвары стало муторно, заскреблись невидимые коготки подозрения в собственной вине.

— Видно, уродился таким привязчивым… И что, хорош был? — спросил удивительно полнозвучный женский голос.

Варвара вытянула шею, пытаясь заглянуть за угол, но увидела только легкий край сиреневого платья.

— С ума сойти, до чего хорош!

И в словах этого парня была такая искренняя боль, что Варвара чуть было не простила ему все его грехи.

— Метра два в холке, рога — еще полтора и чуть ли не светятся; одним словом, иллюстрация к легенде о Губерте, покровителе охотников. Я сам чуть не заплакал.

— Вот уж в это трудно поверить… Ты — и слезы! А к зверюге надо было вовремя применить строгие меры, вплоть до…

— Да применил я, еще на космодроме. Видно, мало. Только рядом мой новый молодой специалист стоял, смущал меня.

— Ну и как сей молодой специалист?

— Да крепенький. Впрочем, сама увидишь. Смугленькая, усатенькая, в штанах и ножик на поясе.

— Какой еще ножик? — изумилась сиреневая.

— Столовый, надо полагать.

Этого Варвара стерпеть уже не могла.

— Извините, — сказала она, спрыгивая с крыльца, — где я смогу найти свой багаж?

— Личный багаж я велела отнести на вашу половину, — проговорила обладательница миланского контральто. — Разве вы не видели? Но прежде всего давайте познакомимся: Кони.

Рука у нее была полной, но удивительно легкой. И все ее большое тело напоминало три легких шара, подымающихся друг над другом. Идеально круглое лицо, обрамленное черными волосами. Круглые брови, круглые глаза. Совершенно непонятно, каким образом вся эта геометрия создавала впечатление редкостной и яркой красоты. Шемаханская царица средних лет, да и только.

— Варвара, — намеренно скупо представилась девушка.

— Вот и прекрасно, Варюша…

— Варвара. Не терплю нежностей.

— Тогда мне будет с вами трудновато: я — человек нежный.

— Не обращай на нее внимания, Кони, — вмешался наблюдавший за этой сценой шофер. — Это просто маленькая мохнатенькая кобра. Подарок судьбы мне персонально.

— Ну, с судьбой мы как-нибудь договоримся, — не без высокомерия обронила Варвара, — тем более что она определила меня в биоэкспсриментальный сектор, а не в автохозяйство. Так что постараюсь, чтобы наши судьбы впредь не пересекались.

— Ну, я ж сказал тебе, Кони, — сколопендра…

— Кстати, сами вы мне до сих пор не представились. Если при этом вы проявите столь же глубокие познания в энтомологии…

— Деточка, я — Сусанин, ваше непосредственное начальство. Хватит с вас энтомологии на первый случай?