Ольга Ларионова - Короткий деловой визит

И вот - пожалуйста. Сидит себе долгожданный на Луне, а дни идут, идут, идут... Зачем он прилетел? Почему не рассказывает о себе, о своем мире? Неужели не понимает, как жадно ждут от него малейшей информации?

Совету посчастливилось, что он отбыл на Луну, иначе его просто захлестнула бы волна писем и обращений. От жалостливых просьб прекратить просвещенческие упражнения на, возможно, потерпевшем аварию или больном существе до категорических требований перестать снабжать неизвестно кем и с какой целью заброшенного к нам робота всеми данными нашей техники и науки. Правда, в такую крайность впали немногие. Но бывало. Позднее подсчитают, что одних приглашений в свой дом пришелец получил не менее полутора миллиардов!

Но Совет надежно заэкранировался от этого потока, а бригада Фаттаха, недаром названная "золотой", уже на третий день буквально взмолилась оградить ее от внимания всей Солнечной, ибо для простых, нормальных людей быть в центре внимания просто неорганично.

Дашков распорядился оставить их в покое и свести репортажи к двум пятиминуткам в день. Все (похоже, что и сам гость) вздохнули свободно, и это благостно отразилось на их способностях. Памва взял на себя камбуз, и все с удивлением признали, что ни разу в жизни так не пировали, - и это на космических-то концентратах! Правда, оно и аукнулось: за первую же неделю все, кроме Сежеста, прибавили в весе. А он обнаружил вдруг склонность к тележурналистике: его ежедневные репортажи были загадочны, остроумны и профессиональны - чего ж еще? Наконец-то он мог проявить свою индивидуальность, не боясь прослыть выскочкой.

С дисплеем и "елочкой" мудрил Джанг Фаттах: нужно было выудить из информатора сведения первой необходимости и преподнести в наиболее доступном виде. Разумеется, половина всех специалистов, привезенных Дашковым с Земли, наперебой давала ему советы, но, как только приходил гость и советчики тактично отключались, все наставления шли прахом. Прежде всего Джанг почувствовал, что сам дисплей является для пришельца элементом чуда. Как разумное существо, прилетевшее на космическом корабле, могло оказаться незнакомым с простейшей кибернетикой? Азы программирования прозвучали для него чистейшей абракадаброй. Знакомство с планетолетом вызвало точно такую же реакцию, что и заочная экскурсия по Нотр-Дам. Окончательно добило Фаттаха неподдельное изумление гостя, когда перед ним возникла схема Солнечной системы. Он словно не мог поверить в реальное существование Марса, Венеры, Юпитера, не говоря о их спутниках. Все, что касалось Земли, он рассматривал с восторгом, остальные поселения землян в Солнечной, похоже, вызывали у него недоумение. Сохранять полнейшую невозмутимость с таким невеждой, умудрившимся как-то заделаться космическим пилотом, мог только такой гений самообладания, как Джанг Фаттах.

А Первеич оказался незаменимой нянькой. Он как-то научился распознавать, когда гость устает, что его раздражает; однажды, путешествуя по "Шапито", они набрели на камбуз. Первеев начал демонстрировать процесс питания и под этим предлогом изничтожил все пончики с персиковым вареньем; гость заинтересовался чрезвычайно, набрал полный пакет образцов человеческой снеди и помчался к себе домой. Первеев с ума сходил от тревоги: а вдруг отравится? Гость заявился раньше обычного, попросил жестами проводить его туда же и снова набрал пакет: теперь его интересовали исходные продукты. Мука, соль, сухофрукты и молоко стали перекочевывать к нему на корабль ежедневно, и Левушка уже готовил к его приходу "сухой паек". Неужели гость съедал все это? Его пытались спрашивать, но он никогда не отвечал на вопросы.

Соболек убивался, подозревая себя и своих товарищей в полнейшей неспособности к полноценному общению с представителем инопланетной цивилизации. Чтобы хоть как-то исправить положение, он принялся рисовать вспомогательные схемы, потом - картинки, а оттуда уже недалеко было и до стенной росписи. Пластиковые панели холла украсились "буйной босховщиной", как изволил выразиться Сежест, предложивший Собольку переключиться на наскальную живопись. Остальные только недоумевали, как это они могли проглядеть в своем товарище столь яркое дарование.

А веселее всех было Габоргам, которые взяли на себя роль игровиков-затейников. Сидеть без разминки в закрытом помещении удовольствие ниже среднего, и на второй же день гостя, чтобы не терять времени, потащили в спортзал. Правила баскетбола он освоил на удивление быстро, причем в точности попаданий с ним не смог бы соперничать и чемпион Солнечной: он просто не делал ошибок. Послушав свою "няньку", он так же громко, но совершенно невыразительно стал кричать: "Шайба!!!" - чем наводил ужас на остальных игроков. Так, в процессе игры, он понемногу заговорил. Похоже, он автоматически запоминал каждое слово, но пользовался ими совершенно варварски: "Я стулю" - это он сидел на стуле - или "Лева сулит", то есть Лева ест суп. Родной язык, по-видимому, у него не страдал структурной изощренностью. Но Дашков строго-настрого запретил его поправлять. "Вам понятно, что он имеет в виду? Мне тоже. Пока пусть все так и остается, а то выработаете у него сороконожий комплекс, он начнет задумываться и вовсе замолчит".

Не похоже было, чтобы гость мог замолчать: его невыразительный голос с Левушкиным тембром и четкостью кибер- чтеца звучал теперь постоянно, - как говорится, игра не доводит до добра. А игры разнообразились с каждым днем, дошло дело и до дисплея, но гость освоил только самые незамысловатые: "горячо - холодно", "кирпич на голову", "крестики-нолики".

На восемнадцатый день, отдыхая после обеда (гость к себе домой не пошел, а выпросил у "няньки" горсточку пшена, которую, как хоботом, втянул в себя правым щупальцем, - тоже пообедал), все расположились в креслах возле дисплея. Габор, почесывая за ухом, растолковывал гостю специфику "казаков-разбойников". Все позевывали.

Светлая юркая звездочка непредсказуемыми зигзагами ускользала от условного преследователя. Гость неторопливо поднял руку, ткнул мелком в экран, так что на нем осталась розовая точка, и лаконично произнес:

- Я.

- Ты, ты, - заверил Габор. - Дослушай до конца, потом будем играть. Вот этот казак...

- Я казак, - повторил гость и, потянувшись, по-хозяйски выключил дисплей.

Все ошеломленно молчали, глядя на него.

Он нагнулся, нарисовал на полу розовое лубочное солнышко, поодаль крошечный кружочек.

- Мое Солнце. Моя Земля, - констатировал он. Еще дальше и с полнейшим несоблюдением масштаба уносились прочь два ракетных грибка - шляпками вперед.

- Разбойник убежал. Я казакую, - с истинно дашковским лаконизмом прокомментировал он свои рисунки.