Blackfighter - Рассказы

По правилам, получив тяжелую травму, Смотритель был обязан обратиться к другому Смотрителю. Но как сообщить, что у тебя съехала крыша? Что ты не можешь справиться с кошмарами и видениями? Что тебе чудится монстр, рвущий когтями крышку шлюза — не смешно ли и не стыдно ли?

Нет, не стыдно, шептал еле слышный голос здравого смысла. Стыдно, позорно, хилый слабак, шептал другой, куда более громкий голос.

Смотритель не замечал, что спорит сам с собой, вслух, на два голоса. Он просто сидел и смотрел на пульт, не ощущая, что его голосовые связки напрягаются, губы шевелятся, производя звуки. Если бы он услышал запись своих слов — удивился бы, потому что не понял половины фраз, а в других не нашел бы смысла. Но записать его было некому, и он так и не узнал, что говорит сам с собой.

Не понимаю, как это получается — Другой противится контакту. Он лжет себе; надо научить его так не делать. Пусть принимает себя целиком — только тогда он сможет принять и меня тоже. Только тогда мы сможем переплести свои листья.

Другому будет тяжело, но потом — потом будет счастье. И я помогу ему, даже если мне будет очень трудно или слишком легко. Время покажет ему, что хорошо и что плохо. Время научит Другого быть со мной без печали. Ничего. Все будет честно.

Мне нравится, что Другой — один. Когда их много, они ничего не чувствуют, — почти ничего, — и контакт слабеет. А значит, слабею я.

Он многого не замечал — что перестал регулярно питаться, посещать душ, начал выходить на улицу то без перчаток, то без маски, а потом удивлялся и не понимал, откуда на руках, на лице белые пятна обморожений. Смотритель уже не боялся Снежного Зверя. Ему казалось, что Зверь, похожий на крупную собаку или рысь, бежит впереди него, бежит, потягивается, стряхивает снег с серебристой шкуры, заглядывает в глаза своими — ртутными, без зрачков. Зверя Смотритель уже считал другом — как-то вот незаметно подружились. Правда, в здание поста Зверь никогда не заходил — наверное, не любил тепла.

Смотритель перестал мерзнуть и бояться холода. Все чаще ему казалось, что нужно выйти на улицу голым, и тогда он не замерзнет, а перекинется в четвероногую серебристую тварь, побежит по улицам Айсвэя, счастливый и быстрый, наперегонки со своим другом, и они будут купаться в снегу, играть и возиться.

Снежные Звери — бывшие Смотрители, понявшие тайну. И он теперь тоже знает тайну, знает путь. Но — нужно подготовиться. Нужно изменить свое тело. Одежда — лишнее, тело должно привыкнуть к холоду. Пища — лишнее. Снежные Звери не едят ни мяса, ни хлеба: их пища — ветер и свет зимнего солнца. Еще несколько дней, и можно открыть дверь шлюза, выпрыгнуть наружу, сделать кувырок через голову, и ветер со льдом не убьют его, напротив, помогут обернуться в правильную, истинную форму. И там его встретит друг.

Фиксирую собственное состояние. Отстраненно понимаю, какую богатую почву для размышлений я подкину нашим психологам. Как им будет интересно, когда закончится мой срок… ах да. Их же не будет. Никого не будет, а на улицы города навсегда придет зима и метель, и я буду купаться в снегу, пить холодный ветер и вбирать мехом солнечный свет… и не будет ничего: ни глупых забот, как дожить до конца месяца на три оставшихся на счету единицы, ни мыслей о том, что пора бы сменить работу, ни гаданий, будет ли мне удача — мне уже выпало самое последнее, самое высокое счастье на свете, недоступное другим людям… недоступное людям.

Хоть бейте меня по голове, хоть вяжите по рукам и ногам — я дойду до конца этого пути, слышите, дойду… К бурану вашу мораль, ваши глупости, все ваше, все человеческое!.. Я — Зверь, смотрите, смотрите на меня, смотрите, как я улыбаюсь, и свет бликами — по моей шкуре, и свет бликами — на моих клыках.

Это будет прекрасно, мечтал Смотритель. Еще день, еще два… тело вот-вот будет готово, оно почти не ощущается. Хорошо. Скорее бы. Может быть, все-таки завтра.

Незачем пить — вода телу не нужна, есть снежная крошка, которую можно ловить открытой пастью. А потом — кувырок…

Это будет вот так — я выйду, шагну босиком в снег, вдохну ветер, прыгну вперед, упаду на руки, перевернусь…… удар по голове, лишающий сознания…… он очнулся под вой аварийной системы, лежа на полу — голый и грязный, воняющий немытым телом так, что самому противно, покрытый фурункулами, истощенный. Перед носом лежал разбитый гидрогоршок, а поверх него — остатки Цветочка, расквашенного вдрызг случайным движением руки или ноги, когда Смотритель репетировал кувырок. Тело била лихорадка. Смотритель поднес грязную, в воспаленных пятнах обморожений руку ко лбу — температура была явно за тридцать девять. Каждый вдох давался с усилием, сопровождался хрипом, бульканьем в груди.

«Пневмония», подумал Смотритель, лежа на полу и глядя на истекающий мутно-розовым соком Цветочек.

Удар. Больно. Больно.

Успеваю подумать о том, что мне не стать началом нового Поля… Другие. Слишком другие.

Успеваю подумать о том, что так и не смог узнать, выжил ли кто-то из Моих — там.

Успеваю последним усилием дотянуться до Моего — здесь.

Больше не успеваю ничего.

Самым страшным было то, что он помнил все — и свои бредни о превращении в Снежного Зверя, и наплевательское отношение к себе и своим обязанностям, и кошмары…

— Шедевр… инопланетной… флоры, — давясь кашлем, с омерзением выговорил Смотритель и, еле-еле, с трудом шевелясь, ударил кулаком по останкам Цветочка, превращая красные и зеленые листья в кашу… а Шэн скончался в своем «саркофаге» от кровоизлияния в мозг. В тот же день, позже или раньше — выяснить это Айвену Росу, теплотехнику, получившему пожизненный отвод от обязанностей Смотрителя, так и не удалось.

ЦИКЛ ДААРА'НАЙРА

Цикл рассказов фэнтези. Длинный, но незаконченный, впрочем, он все едино бесконечный. 1999–2000 год, и не правлено, и не буду уже. Warning: гомоэротика местами, обычная тоже есть. Если совсем с нее плющит, лучше не читать, если не совсем — загляните сразу в конец, в «дополнительную информацию», там все поясняется.

Возвращение Оборотня

…Толстая водяная крыса вынырнула из зарослей камыша с бьющейся серебристой рыбой в зубах. Неторопливо сьела на берегу добычу, оставив после себя следы на мокрой вязкой глине — мелкие отпечатки лап и кучу тускло отблескивающей сталью чешуи в багряных пятнах крови. Немного поразмыслив, крыса неторопливо, вперевалку потрусила обратно в заросли. Грязно-бурый осенний камыш мягко сомкнулся за спинкой смешного усатого зверька.

Из камыша вспорхнула крупная черная птица, похожая на ворона. Она трижды облетела заводь, басовито вскаркивая и хлопая сильными черными крыльями. Потом птица устремилась высоко в небо, словно поставив себе целью долететь до самого солнца — тусклого мелкого осеннего солнца. Только самый острый глаз мог бы заметить, что далеко в зените птица перестала набирать высоту и полетела прямо на юг.