Александр Беляев - Мир приключений, 1983

Попов поклялся не выпустить из пещеры живым ни одного человека.

— Удушу там всех! И раненых и здоровых! Рубите ельник! Больше рубите! — кричал он на своих подчиненных.

Казаки клинками рубили зеленый лапник и стаскивали его в кучу. А те, кто не был занят этой работой, пробивали в камнях тропу над входом в пещеру. Там, на этой тропе, будучи недосягаемы для красноармейцев, казаки могли надежно контролировать вход и выход из пещеры. Но не только для этого была нужна им эта тропа. Когда ее в конце концов пробили, казаки набросали с нее перед входом в пещеру целую гору сухого валежника и подожгли его. А когда костер разгорелся и над поляной заплясали языки огня, забросали костер сверху зеленым лапником. В пещеру потянулся густой, как вата, желтый удушливый дым.

— Лапника не жалеть! Валежника не жалеть! Я посмотрю, сколько они там выдержат, — наблюдая из леса за входом в пещеру, говорил Попов.

К нему подъехал средних лет казак с Георгиевским крестом на груди.

— Разрешите доложить, ваше благородие, — приостанавливая коня, проговорил он.

— Говори, Чибисов, — разрешил есаул.

— Дозвольте, ваше благородие, с другой стороны гору осмотреть. Случается, что пещеры энти наскрозь проходят, — доложил казак.

— Дело предлагаешь. Осмотри, — разрешил есаул. — Только как же ты через поляну проскочишь? Простреливают они ее.

— Прикажите, ваше благородие, дыму поболе накурить и казачкам пошибче пострелять по ихней баррикаде. И проскочим на аллюре, господь милостив, — перекрестился Чибисов.

— И это дело, — похвалил казака есаул и отдал все необходимые на этот случай приказания.

А Чибисов, выбрав трех самых лихих наездников, приготовился к броску. Как только дым от костра заволок поляну, казаки — и те, которые были сверху, и те, которые залегли у дороги, — открыли по пещере беглый огонь. Есаул махнул рукой, и Чибисов, пришпорив коня, рванул через поляну. За ним аллюром помчалась вся его группа. Кони их, распластавшись как птицы, казалось, летели по воздуху. Мгновения достаточно, чтобы они проскочили поляну. И все же только двоим удалось доскакать до выступа скалы, который скрыл их от пуль осажденных в пещере красноармейцев. А двое, пораженные меткими выстрелами, кубарем слетев с коней, остались на поляне.

За поворотом, осадив разгоряченного коня, Чибисов оглянулся на убитых казаков, снял фуражку и перекрестился:

— Уберегла матушка, заступница…

— Не всех, однако, — заметил его напарник, казак помоложе.

— За себя молись, губошлеп, — буркнул Чибисов и повернул коня в сторону от поляны.

Казаки поскакали в объезд горы. День был жаркий. Стрельба смолкла, или ее просто не стало слышно, но в горах было тихо. Только снизу, из-под обрыва, доносился монотонный шум речки. Пробитая по карнизу отвесной скалы дорога висела над самой рекой. Казалось, оступится лошадь — и неминуемо вместе с седоком очутится в бурлящем, стремительном потоке. Но чем дальше мчались казаки, тем шире становился карниз. Гора отступала от дороги и уже не дыбилась над ней непреодолимой кручей, а спускалась книзу все более отлогим откосом. Там, где дорога неожиданно повернула к реке, Чибисов осадил лошадь. Натянул поводья и его напарник. Они остановились.

— Ежели судить по солнцу, мы аккурат с обратной стороны заехали, — сказал Чибисов.

— Ну и где ж пещера? — спросил молодой казак.

Чибисов окинул пристальным взглядом склон.

— Там где-нибудь, в кустах, — неопределенно ответил он, кивнув в сторону горы. — А может, и нет ее вовсе.

— Полезем искать?

Чибисов криво усмехнулся.

— Не для того я тебя, дурака, из-под пуль увел, чтобы тебе здесь башку продырявили.

— И то верно. Спасибо, дядя Захар, — быстро сообразил молодой казак. — А што их благородию скажем?

— А ничего. Не видно никого — и говорить нечего, — рассудил Чибисов.

— Тогда, может, скупаемся? Ишь как пекет… И тихо, — обрадовался молодой казак.

— Ополоснуться неплохо, — согласился Чибисов и, легонько потянув повод, повернул коня к густому кусту можжевельника.

Тут, на лужайке, станичники сложили винтовки, разделись и, крестясь, полезли в воду.

Глава 6

Преодолев с величайшим усилием еще метра два, Ашот неожиданно почувствовал, что лаз стал расширяться. Гора, словно вдоволь натешившись над своими добровольными пленниками, смилостивилась и разжала объятия. Ашот уже мог опираться на руки. Потом встал на колени. А скоро и вовсе поднялся в полный рост.

Он очутился в просторной каменной нише, увидел солнечный свет, непривычно режущий после пещерной тьмы глаза, деревья у входа, серый пепел костра на полу и свернутую в рулон и перевязанную веревкой кошму. Поначалу он от радости не обратил особого внимания ни на пепел, ни на кошму, а перво-наперво достал из ботинка засунутую туда взводным карту и спрятал ее под подкладку своей шапки. Но потом вдруг заметил, что под пеплом еще тлеют горящие угли, а кошма даже будто шевелится… Ашот вздрогнул: значит, тут кто-то был? А возможно, есть и сейчас? Он мгновенно спрятался за большим камнем и затаился. Но кругом все было тихо. И только в кошме действительно кто-то шевелился, явно желая высвободиться из нее.

Ашот осторожно подошел к этому странному свертку и слегка приоткрыл его с одной стороны. На него в упор уставились вытаращенные от страха голубые глаза и послышался полный ужаса голос:

— А-а-а!..

Ашот проворно отпрянул назад и оглянулся по сторонам. Под каменными сводами по-прежнему, кроме него и странного, завернутого в кошму существа, никого не было. Тогда он снова открыл сверток. И на этот раз увидел белокурые волосы и лицо девчонки. Она снова начала было кричать, но Ашот, не церемонясь, зажал ей рот рукой.

— Замолчи! — зашипел он. — Чего орешь?

— А ты кто такой? — тараща на него глаза, спросила Женя.

— Какая разница! — фыркнул Ашот. — Скажи лучше, зачем ты туда залезла?

— А ты не с ними? — спросила Женя.

— С кем?

— С бандитами!

— С какими бандитами?

— Которые меня связали!

— Ни с какими я не с бандитами, — сказал Ашот и начал развязывать веревку. Она оказалась затянутой так крепко, что некоторые узлы пришлось растягивать зубами. В конце концов ему удалось вызволить Женю из кошмы. Он схватил ее за руку и буквально потащил за собой. А когда, продираясь через заросли, попытался отпустить, то почувствовал, что не он ее, а она его держит крепко-накрепко. Так они бежали до тех пор, пока лес не поредел и пещера не осталась далеко позади. И тут они, не сговариваясь, свалились на траву, чтобы отдышаться от сумасшедшего бега. И только тогда Женя разжала руку, отпустила Ашота и стала его разглядывать.