Луи Тома - Запоздалое раскаяние

Он хотел оставаться анонимным.

- Как для вас и также для меня будет лучше, если вы не будете знать, кто я.

Теперь он обратился прямо к Жаку.

- Вы можете обронить при мадам Меллерей одну только фразу, одно слово и она сделается недоверчивой: и мне будет очень жаль.

- Будет жаль? Кого? - насмешливо спросил Жак.

- Вас и меня. Также и меня.

Роджер - Жак решил так его именовать, хотя это могло быть и фамилией, обратился к Жаннине.

- Вы правы, м-ль, моя профессия не очень привлекательная и никаким образом не доходна. Я мечтаю, знаете ли...

Он меланхоличен, подумал Жак.

- Я мечтаю о своей гостинице, очень маленькой гостинице на берегу Сены. Место встречи рыболовов. Там будет готовиться рыба и по воскресеньям танцы под музыку небольшого оркестра...

С мечтательным видом он оборвал фразу.

- Вы понимаете теперь, чего я хочу? - прямо спросил он.

- Нет, еще не знаю, - ответил с улыбкой Жак, принуждая его все сказать.

- Поможете мне купить эту гостиницу и мадам Меллерей получит от нашего агентства заверения, что имеет самого верного в мире мужа.

- Вымогательство! - воскликнула Жаннина.

- Это обычный бизнес в подобных случаях, - поправил ее Роджер не теряя самообладания.

- Сколько? - спросил Жак, уже прикидывая свои возможности.

- Я уже немного скопил, - ответил Роджер, - и мне требуется для начала только...

Он на пару секунд примолк и продолжал:

- Тридцать тысяч франков!

Величина суммы подействовала словно бомба, и после сильного взрыва в комнате наступила мертвая тишина.

- Тридцать тысяч, - повторил Роджер нежным голосом.

Тишина нарушилась. Кровь ударила Жаку в голову. Он тяжело дышал.

- А если я набью вам морду, мсье? - медленно проговорил он.

- Это вряд ли поможет вашему делу.

- А если я на вас донесу?

- Это лучший способ раздуть скандал, - холодно ответил Роджер.

- Тридцать тысяч франков! - вскричал Жак. - Откуда вы полагаете, я их возьму?

Жак Меллерей настолько обуздал свой гнев, что мог в эту минуту ясно мыслить.

- Я не могу достать такую сумму так, чтобы не заметила жена. Вы так хорошо информированы, что должны знать, что перчаточная фабрика принадлежит ей.

- И что в вашем браке предусмотрен раздел имущества.

Роджер улыбнулся и показал свои волчьи зубы.

- Если мадам Меллерей разведется с вами, вы лишитесь должности и не получите ни сантима денег.

- Вы мне противны!

Жаннина выказала Роджеру холодное презрение.

Он продолжал:

- Тридцать тысяч жалких франков, чтобы избежать такого несчастья, это по-моему не дорогая плата.

- А кто вам сказал, что моя жена разведется со мной, - ответил Жак, в котором снова пробудилась воинственность из-за этого безмерного цинизма.

Роджер спокойно поднялся и положил на стол пять фото, форматом с открытку.

- Они сделаны на прошлой неделе. Ваша совместная поездка в Марсель.

Жак ездил в крупные порты, чтобы принимать кожу из Эфиопии. Он использовал этот счастливый случай и прихватил с собой Жаннину в двухдневную поездку.

Все дела удалось закончить в один день, после чего они окольными путями возвращались домой. В одной тихой деревне они переночевали в гостинице.

Положенные в ряд фото иллюстрировали без комментарий, как они проводили время.

Жак и Жаннина, с видом влюбленных, сидят рядом за столиком в ресторане.

На третьем фото они прогуливаются по местности, крепко обнявшись.

На четвертом - целуются.

И наконец, на пятом, их видно в окне комнаты отеля.

С лукавой скромностью Роджер извинился.

- Они не очень резкие и не очень хорошо обрезаны, но если учитывать обстоятельства...

- Мерзавец! - закричал Жак и ударил кулаком в подбородок вымогателя.

Роджер сделал шаг назад, ударился о спинку кресла и опрокинулся назад через его ручку. Его тело комично согнулось, спина лежала на сиденье кресла, а ноги торчали в воздухе, брюки скользнули по черным носкам, обнажив тощие волосатые ноги.

Жак ни с кем не дрался, однако в ярости накинулся на своего противника, который, находясь в неудобном положении, лишен был возможности сопротивляться. Не помня себя от гнева, он дважды ударил его по лицу, затем схватил за горло...

Жаннина закричала:

- Жак! Прошу тебя!

Жак почувстовал прямо-таки вдруг садистское удовольствие, сжимать теплое обнаженное горло, в то время как противник его с багрово-красным лицом тщетно пытался освободиться от схвативших его рук.

- Прошу тебя, Жак! - кричала Жаннина. - Не делай глупостей! Умоляю тебя, Жак...

Жаннина схватила его за плечи и оттащила назад. Она задыхалась, словно он душил ее.

- Ты слышал, что он говорил. Это нашему делу не поможет.

Жак опомнился и отпустил свою жертву. Роджер глубоко вздохнул и с грехом пополам выбрался из кресла.

Жак принял оборонительную позицию, однако его противник, казалось, не имел воинственных намерений.

Одной рукой он растирал свое больное горло, другой водил по вздувшейся левой скуле, которая тоже покраснела. Его зрачки были не более булавочной головки. Затем он молча налил себе бокал вина и с жадностью выпил его.

- Ну, так, - проговорил он и поставил со стуком бокал на столик бара, - так далеко можно зайти, если вдруг потерять хладнокровие.

Жак дрожал от возбуждения.

- Вам еще повезло, - проворчал он.

- Наверно потому, что у м-ль Тусси больше ума, чем у вас.

Роджер быстро пришел в себя и уже снова начал подсмеиваться.

- Должен сказать, я хорошо понял вашу реакцию.

Он, видимо, не имел желания продолжать столкновение.

- Я полагаю также, что вы отклоняете мое предложение, - сказал он, надевая свое кожаное пальто.

Жак хотел только получить отсрочку.

- Если вы можете предоставить мне время...

- Сколько времени, мсье Меллерей? - спросил Роджер. - Я не могу бесконечно ждать.

- Как мне с вами связаться?

- Я буду держать с вами связь. Конечно, чем быстрее мы уладим дело, тем лучше.

Он взял с кушетки свою шляпу и вышел в переднюю.

- До сих пор я доставлял отрицательные сведения. Бесконечно это не может продолжаться.

Жаннина пошла к выходу и открыла дверь. Он вежливо поклонился ей.

- До свидания, м-ль Тусси. Пока, мсье Меллерей.

На пороге он вспомнил:

- Оставляю вам фото на память. У меня есть негативы.

Дверь за ним закрылась. Жаннина прижалась к Жаку, который молча погладил ее. Он проклинал свою непоследовательность. При сложившихся обстоятельствах, подумал он, рано или поздно должно было произойти то, что случилось сегодня в той или иной форме. Неужели он больше не будет иметь счастья? Может быть вымогательство было наименьшим злом? Все же его сознание восставало против этого.