Януш Зайдель - Цилиндр ван Троффа

– Интересно, что решит Совет, когда проанализирует все слово за словом…

– Думаешь он все записал? – спросил я.

– Я видел микрофон на шее, под одеждой.

– Хорошо сказал, Командор: «на неопределенной время». Может до завтра, а может и через неделю…

– Он тоже не сказал ничего конкретного, почему я должен был говорить однозначно? Хотя, этот старичок явно только посыльный, кукла… Видимо, старики здесь в авторитете. Не думаю, чтобы такие как он несли на своих плечах этот странный мир.

Когда мы расходились, я взял Командора под руку и отвел в свою комнату. Там я показал ему записку, полученную от конспиратора. Он несколько раз внимательно прочитал ее, словно сравнивая ее содержание с услышанным несколько минут назад.

– Да… – пробормотал он, возвращая текст. – Похоже, что наши потомки и их предки слегка набедокурили… Начали ковыряться в хромосомах своих родичей и получилось что-то нехорошее. Неизвестно, что именно… Сколько в том, что нам рассказали, правды, сколько невежества, и сколько сознательного обмана…

Я почувствовал, что момент созрел. Теперь, когда мы внешне подчинились Совету, можно было попробовать… В том, что подчинение должно быть только внешним, я, зная нашего шефа, был убежден.

– Надо проверить, Командор. Разрешите выбраться отсюда. Я справлюсь.

– Рановато… – сказал он в пространство.

Два слова и все ясно. Я всегда ценил Командора за его лаконичность. В целом, он не против моего предложения.

– А когда?

– Когда представишь реальный план. Без изъянов и лишнего риска.

Помни, это единственный шанс. Поймают одного – другим не выйти.

– Ясно. Предлагаю посвятить во все Бена. Помнишь, Командор, наш побег из Лабиринта? В таких делах Бен незаменим.

– Согласен. Но прежде всего – план действий.

– Будет план. Сначала надо изучить территорию, познакомиться с обычаями, поговорить м людьми… Пусть только откроют решетку… Решетка исчезла в тот же день, то есть до очередного затемнения в коридорах, именно так здесь обозначали время суток, длящихся традиционные двадцать четыре часа. Мы с Беном пришли к выводу, что решетки были закрыты для того, чтобы теперь, опустив их, показать свое доверие и хорошее отношение. Исчезновение решетки существенно не повлияло на наше положение, словно нам увеличили клетку, в этом мы скоро убедились. Другой причиной нашей изоляции от поселка могло быть желание проинформировать и подготовить людей, чтобы наше появление не привело к нарушению нормальной жизни. Все-таки, внешним видом и поведением мы сильно отличались от этих измельчавших бледных крыс, как называл их Бен. Сразу после открытия решетки, мы с Беном отправились на прогулку к главному туннелю. И действительно, мы вызвали ажиотаж среди прохожих, они разглядывали наши костюмы и довольно крупные фигуры, но никто не останавливал нас и не заговаривал с нами, даже казалось, что нам вежливо уступают дорогу.

До конца главного коридора было действительно больше четырех километров. Шлось хорошо, хотя пришлось один раз отдохнуть. Несмотря на слабую гравитацию, быстрое движение вызывало некоторую усталость, проявлявшуюся в одышке. Мы еще раз убедились, что недостаток кислорода не был субъективным. У нас не было никаких приборов, позволявших узнать концентрацию кислорода в воздухе, но многолетний опыт позволял оценить ее в восемьдесят процентов от нормы.

– Тебе не кажется, – вдруг спросил Бен, – что недостаток кислорода может быть намеренным?

– Для экономии? Не думаю, это всего лишь вопрос питания регенераторов, а энергию они особо не экономят.

– Я думаю не о том. При нехватке кислорода мозг работает не слишком хорошо.

Он был прав. Это, должно быть, один из способов воздействия местных властей на общество. Управляя дозаторами кислорода в некоторой степени можно было влиять на физические и умственные способности жителей Поселка. Более того, добавляя в воздух соответствующие компоненты, можно было вызвать определенное поведение людей.

Когда мы добрались до конца коридора, дорогу преградил барьер. Опершийся о него охранник выглядел достаточно грозно. На его груди висел толстый короткий автомат. Мы пытались заговорить с ним, но он покачал головой и попросил отойти от барьера.

– Дальше нельзя. На территорию шлюза нужен пропуск, – объяснил нам крутившийся поблизости маленький худой мальчик, который с интересом разглядывал наши комбинезоны.

Я подмигнул Бену. Он понял сразу.

– Спешишь? – спросил он мальчишку.

– Немного. А что?

– Видишь ли, мы…

– Знаю. Космонавты. Про вас говорили по телевизору. Вы прилетели с Дзеты.

– Действительно… Мы хотели узнать, что это за оружие у охранника?

– Это? А-а, ничего особенного. Немного жжет, а потом с пол часа не можешь двинуться. Когда-то я получил из такого, когда меня поймали в старой штольне. Ну, мне пора. По телевизору просили с вами не болтать. Мальчик быстрым шагом удалился по коридору, через несколько шагов припустил бегом и вскоре исчез за поворотом.

– Наговорили про нас, – сказал я.

– Наверняка, поэтому до сих пор и приемников не дали. Гнезда в комнатах есть. Теперь, когда всем наврали, наверное и нам выделят по телевизору.

Он не ошибся. В наших комнатах появились телеприемники, одновременно являющиеся видеофонами внутренней связи. Просматривая ежедневные программы, мы получили возможность следить за официальной стороной жизни Поселка.

Мы здесь всего пять дней. Ходим по коридорам, встречаем прогуливающихся как и мы людей, иногда удается перекинуться парой слов, но тесного контакта до сих пор не установили. Они осторожничают, словно их предостерегли от нас, но не выдают безразличия или страха. Мы до сих пор не знаем их каждодневных занятий, каковы их обязанности и развлечения, как выглядит их жизнь вне коридоров, внутри жилых комнат. Работают ли они? Чем занимаются кроме еды, сна и просмотра плохих телепрограмм? У нас до сих пор нет никаких обязанностей. Еду мы берем из раздатчиков, бесцельно бродим и пытаемся проникнуть в социологические тайники этой замкнутой системы. Возможно, Совет желает, чтобы мы узнали все сами, сами все поняли. А может, они не хотят, чтобы мы слишком быстро в чем-то разобрались. В любом случае, они не пытаются управлять нашей адаптацией к местным условиям. Наш опекун, Нассо, после первого разговора ни разу не появился.

Смотрим телепрограммы. В основном повторяемые до зевоты примитивные развлечения, плоские шутки и шумная музыка… И вместе с тем почти не меняющаяся образовательная программа о Земле, такая же общая и непонятная, как информация предоставленная Советом.

Кроме развлекательно-популярного, есть второй телеканал. Весь день он передает серьезные, хорошо поставленные лекции из разных областей знаний. Насколько мы поняли – это основной элемент местной системы образования, охватывающей всех – и детей, и взрослых. Кажется существует какая-то форма проверки усвоения этих знаний, В ежедневных новостях подается различная текущая информация, но не все нам понятно. Например такое сообщение, ежедневно повторяющееся в подобной форме: