Сергей Снегов - Прыжок над бездной

- Вы с ума сошли, Курт! Какая безумная идея! Вы соображаете - при таком потоке энергии,! Да это же в миллионы раз опасней, чем вплавь одолеть Ниагару. Любая капсула мгновенно превратится в плазму.

- Я все продумал! - заверил юноша. - Во-первых, при запуске капсулы подача энергии прекращается. Во-вторых, мы применим ваше собственное изобретение. В вашей лаборатории доработана антигравитационная защита академика Томсона. Сквозь стену, не нарушая ее целости, у вас свободно проскальзывает снаряд с человеком. Андрей говорил, что вы сами проходили сквозь гранитную скалу толщиной с десяток метров. Почему не воспользоваться вашими экранными полями? Игра стоит свеч!

Юноша серьезней, чем показался поначалу, думал Рой, искоса поглядывая на Курта. И если даже идея его неверна, почему не доведаться, в чем ошибка? И отчего не проверить экранирование на важном деле, а не только на проскальзывании сквозь стены? Испытания, произведенные на Земле, отдают все же фокусничеством - игровые спектакли, красочные демонстрации возможностей экранных полей.

- Хочу обратить ваше внимание, Рой, еще вот на что, - продолжал Санников. - Силуэты, появляющиеся в шаре, глубоко убежден, лишь оптические свидетельства неведомых физических процессов, а не фигуры живых существ. И доказательство этого прекратит распространение необоснованных надежд и нереальных планов.

- Вы уже беседовали с кем-нибудь о своих предложениях?

- Только с Корзунской.

- Она, конечно, выдвинула массу возражений?

Санников удивился.

- Что вы, Рой, Людмилу, правда, раздражает моя манера излагать мысли... Она нетерпеливая, а я медлителен... Но еще не было случая, чтобы она не соглашалась по существу дела. Она ведь сама захотела лететь со мной. Андрей намечал меня одного, она сказала: "Нам с Куртом вместе хорошо работается". Это правда, Рой. Мы с Людмилой работаем дружно... когда я не огрызаюсь на ее насмешки, этого она не любит.

- Насмешек не любит? - иронически поинтересовался Рой.

- Нет, насмехаться она любит, - серьезно сказал Санников. - Она не любит, когда не любят ее насмешки. Я стараюсь терпеть.

- Я поговорю с братом, Курт.

У Генриха продолжался период легкомыслия. Он не захотел обсуждать идеи Санникова. Пусть Рой решает сам, он доверяет мудрости брата. Рой сказал, что для создания экранирующего поля понадобится вызвать с Земли Арутюняна с аппаратурой. Генрих воскликнул, что будет рад обнять Рорика на Виргинии. Рой пожал плечами. Было хорошо, что Генрих соглашался без спора. В дни "третьего периода" бывало, что он восставал против любого предложения Роя. И поспешное согласие, и столь же поспешные возражения одинаково выражали одно: что Генрих временно потерял интерес к работе. Но неаргументированное согласие было все же лучше неаргументированных возражений. Рой сказал:

- Если Петр примет программу Курта, я дам ротонограмму Боячеку с просьбой прислать Рорика Арутюняна.

5

Арутюнян привез столько механизмов, что один из трюмов звездолета загрузили доверху. Пока аппаратуру монтировали в специальном здании около шара, Арутюнян познакомил своих руководителей с делами их лаборатории на Земле.

- Рорик, ты знаешь, что предписывает нам старик? - Рой показал на письмо Боячека, доставленное Арутюняном.

- Знаю. Боячек устно высказал то же самое. Нам троим - тебе, Генриху и мне - запрещено пилотировать капсулы, проникающие в недра шара. Боячек советует ограничиться засылкой автоматических анализаторов, он считает, что этого достаточно.

- Этого недостаточно, Рорик. Боюсь, беспилотное зондирование немного даст. Поговори с Куртом Санниковым, его мысли относительно природы шара пока что подтверждаются: при сокращении подачи энергии шар явственно уменьшается в размерах, как и предсказывал Курт.

Арутюнян после объяснений Санникова признался братьям, что у него не лежит душа видеть в загадочнейшем объекте, когда-либо найденном в космосе, только пузырь, вынырнувший из разрыва в мировом вакууме: звездная катастрофа, самоуничтожение гигантского светила - и какой-то пузырь! Рой посоветовал не распространять на природу человеческие эмоции, пусть он назовет шар благопристойней, скажем бриллиантом, выскочившим из пекла звездной катастрофы - и успокоится на таком наименовании. Их задача расследовать природу таинственного объекта, это физика, а не семантика. И готовить капсулу к безопасному проникновению в недра шара, что бы он собой ни представлял - пузырь из вакуума, разновидность космических бриллиантов или, не исключено, корабль с экипажем разумных существ.

Генрих засмеялся. Арутюнян с недоумением посмотрел на него. Генрих весело сказал:

- Рою свойственно воспринимать события драматически, а я смеюсь, когда чего-либо не понимаю.

- У тебя есть представление, что такое этот шар?

- Только одно представление - непонимание. Я уже сказал о нем.

- Ты будешь помогать мне в оснащении капсулы?

- Я механик неважный. Но среди инженеров Космостанции ты найдешь много специалистов. Тебе помогут и Курт с Людмилой.

Санников отговорился от помощи Арутюняну. Он с печалью показал свои маленькие, тонкие пальцы: его руки не просто слабые, у них отвратительное свойство - все, за что они берутся, ломается или разлаживается. Корзунская пошла в помощники с восторгом. Она мастерила у Корытина приборы, монтировала сложные установки, а экранирующие поля захватывают ее, она сочтет за честь принять участие в сборке генераторов таких удивительных полей. Арутюнян сказал Рою, что загрузит Людмилу тонкими сборками, он не знает, какой она космоэнергетик, но в наладчики аппаратуры и на Земле взял бы ее без раздумий.

Рой с иронией сказал брату:

- Как тебе теперь прогуливаться без спутницы по райским уголкам Виргинии?

- Обойдусь без прогулок! - Генрих засмеялся. - Когда-нибудь придется же забросить приятное времяпровождение. Я вижу, как ты нервничаешь, Рой.

- Пора, пора приступать к делу, Генрих. Нам не хватает твоего живого участия в выборке программы.

- Не торопи меня, Рой, - попросил Генрих. - Программу испытаний ты наметишь и без меня. Поверь, ни одной стоящей мысли мне пока не приходит. Подождем, пока испытания принесут новые данные.

Рой привык, что их трудовое содружество мало напоминает нормальное сотрудничество. И он понимал, что Генриха надо порой освобождать от мелочей, от методичного накапливания фактов - девять десятых лабораторного труда сводилось к такому медленному умножению деталей. Зато мыслительные силы Генриха вспыхивали, когда исследование тормозилось непредвиденными коллизиями. Так установилось с первых лет их сотрудничества, такие отношения особенно усилились после двух болезней Генриха - аварии планетолета на Марсе и неудачного испытания аппарата для индивидуальной музыки.