Сергей Казменко - Водопой

Я огляделся на всякий случай по сторонам, потом подошел к Илле. Она лежала в неестественной позе, уткнувшись лицом в песок. Правая рука, наверное, была вывихнута. Я осторожно перевернул ее на спину - она была жива, дышала, но ни на что не реагировала. Глаза ее были по-прежнему широко раскрыты. Только тут я впервые заметил, что у нее карие глаза такие же, как у тебя. В них попал песок, но она даже не мигала. Делать что-то на месте смысла не имело. Я взял ее на руки и медленно, стараясь не оступиться на песчаном склоне, побрел в сторону лагеря. Идти было слишком тяжело, на это уходили все силы, и лишь тогда, когда я пересек, наконец, периметр и подошел к большой палатке, я удивился, что меня никто не встречает.

Они были внутри. Оба. Ланкар лежал у дальней стены на надувном диване, но сначала я увидел лишь его ноги, свисающие на пол - остальное заслонил склонившийся над ним Данро. Он обернулся, услышав, что я вошел, выпрямился и отодвинулся немного в сторону. Только тут я заметил рану в теле Ланкара.

- Я ввел ему тирангал, - усталым голосом сказал Данро, помогая мне опустить Иллу на пол. - Его надо будет перенести в холод.

Я подошел к Ланкару. Смотреть на него было страшно. Рана с обожженными краями тянулась от правого бока до центра груди. Наверное, и печень, и желудок были сожжены выстрелом дезинтегратора, и, если бы не защитная форма, его просто-напросто перерезало бы пополам. Если бы не тирангал, он был бы уже мертв. Собственно, он и так был уже мертв, просто умирание его тканей благодаря введенному препарату могло затянуться на восемь-десять суток - если, конечно, нам удастся обеспечить необходимое охлаждение. Мы бессильны были сделать для него хоть что-то еще. Илла единственная среди нас при наличии аппаратуры могла бы попробовать вернуть ему жизнь, но у нас не было ни аппаратуры, ни Иллы.

- Сначала разберемся с ней, - кивнул я в сторону Иллы. - Сбегай к водоему за ее шлемом. И принеси заодно воды.

Данро кинулся из палатки, а я шагнул к аптечке, достал из нее инъектор бета-кантала и склонился над Иллой. Она дышала, но глаза ее, по-прежнему раскрытые и запорошенные песком, помутнели и не мигали. Ты знаешь, за свою жизнь я повидал очень много страшного, и не то чтобы привык, но как-то научился отключаться, не пускать его в сознание. Но тут... Я до сих пор не могу забыть неестественный взгляд ее помутневших глаз, до сих пор он то и дело возникает в моей памяти, и я внутренне содрогаюсь. До сих пор я не могу больше смотреть в глаза другим людям.

У Иллы была какая-то непонятная форма паралича, и я не знал, каким окажется действие бета-кантала. Но выбора не было, требовалось срочно вывести ее из шокового состояния. Я расстегнул защитную форму, оголил плечо и ввел препарат.

Вошел Данро со шлемом и ведром с водой. Он очень спешил и половину воды расплескал по дороге. Мы как раз закончили промывать ей глаза, когда бета-кантал, наконец, подействовал. Илла глубоко вздохнула и опустила веки. Потом я приподнял ее за плечи, а Данро надел и зафиксировал шлем. Это было все, что мы могли пока сделать.

- Как это произошло? - спросил я, снова подходя к Ланкару.

- Я не видел, как раз проверял настройку периметра. Услышал крик, потом выстрелы. Вышел - он лежит на песке у самого берега, а вы с Иллой куда-то убегаете, - Данро говорил сдавленно, через силу, с какой-то дрожью в голосе, да и самому мне было нехорошо, слегка поташнивало, хотелось лечь и закрыть глаза. Я знал - это реакция, это пройдет. Я не имел права расслабляться.

- Ладно, будет время - посмотрим запись, - сказал я. - Сейчас иди, активируй запасной генератор и готовь в палатке Ланкара холодильную камеру. Готовь сразу на двоих, неизвестно еще, как с ней дело обернется. А я пойду, свяжусь с "Алданом".

На пульте горел красный индикатор - автоматика послала тревожное сообщение шестнадцать минут назад, в тот момент, когда Илла сняла шлем. Сейчас шла передача уже второй картинки - панорамы, зафиксированной лагерным монитором через пять секунд после сигнала тревоги. Я взглянул на экран, увидел Ланкара, распростертого на берегу водоема на окровавленном песке, нас с Иллой, убегающих прочь, потом сел к пульту и начал передачу сообщения. Я представлял, каково им будет в те шестнадцать минут, пока идут картинки. Минут через пять они получат сигнал тревоги, а потом шестнадцать минут подряд будут наблюдать за возникновением на экране картин нашей гибели. А у Валдара неважно с сердцем, это и так, наверное, последний его рейс, и на борту нет хорошего кардиолога...

"Все живы", - начал передавать я. Это - главное, это - то, что они должны узнать прежде всего, - "Ланкар получил серьезные ранения, применен тирангал. Илла находится в состоянии шока, вероятно, из-за психического нападения. Требуется срочная помощь". На этом я закончил передачу, и автоматика продолжила рисование картинки, медленно-медленно из-за небольшой мощности нашего передатчика по строкам рисуя на экране панорамы, полученные монитором после сигнала тревоги. С полминуты я отупело смотрел, как дорисовывается панорама спустя пять секунд после сигнала, но затем, когда пошла картинка того, что было через десять секунд, взял себя в руки, поднялся и вышел из палатки.

Данро уже запустил запасной генератор и теперь возился у палатки Ланкара, прилаживая тепловой насос. Он на секунду поднял голову, взглянул на меня, но ни слова не сказал и снова принялся за дело.

Я вошел в большую палатку и, стараясь не смотреть на Ланкара, нагнулся над Иллой. Она снова лежала с открытыми глазами, но взгляд ее был лишен смысла, направлен куда-то в бесконечность, а зрачки не реагировали на свет. Губы ее зашевелились. Я нагнулся ниже.

- Бегите... прочь... здесь гибель... прочь, - шептала она.

- Илла, ты слышишь меня? - спросил я, потряс ее за плечо, но она ничем не показала, что услышала мой вопрос, и продолжала бормотать:

- ...прочь... гибель... бегите...

Если бы мы могли убежать...

Вошел Данро, молча встал у входа.

- Готово? - спросил я.

Он кивнул. Мы подошли к Ланкару, подняли его - я за ноги, Данро за плечи - и осторожно перенесли в палатку с тепловым насосом. Поначалу в ней показалось даже приятно после того пекла, царившего снаружи, но, пока мы устраивали Ланкара, пока обрабатывали рану для консервации, я незаметно начал коченеть, и пришлось включить терморегуляторы защитной формы. Минут через двадцать мы все закончили и, когда вход за нами затянулся двумя слоями изолирующей пленки, запахнули полы палатки, чтобы не расходовалась лишняя энергия. Это было все, что мы могли сделать для Ланкара.

Только теперь я позволил себе вспомнить, что ничего еще не закончилось. Случившееся, возможно, далеко не самое страшное из того, что нам предстояло.