Владимир Рыбин - Здравствуй, Галактика! (сборник)

— Нет, — поколебавшись, сказал Иван Сергеевич. — Она все же не обыкновенная — она дала нам надежду.

— Пусть будет Надежда, — легко согласился Димочка. — Даже лучше.

Оставив Ивана Сергеевича возле корабля, Кубиков и Димочка облетели ближайшую гряду возвышенностей. После привычного земного притяжения в корабле странно было стоять на каменной тверди и знать, что достаточно лишь подпрыгнуть, чтобы достичь первой космической скорости и превратиться в спутник.

Издали, из черной ночи, освещенный корабль казался целым городом. Светились цепочки иллюминаторов, сверкали большие, как солнца, глаза прожекторов, и освещенные ими острые обрывы сияли так, точно сами были источниками света.

— Похоже, что единственное, чем удивит нас планетка, это самим фактом своего существования, — сказал Кубиков. — Похоже, что здешние породы ничем не отличаются от тех, что есть повсюду в солнечной системе.

Он обвел фонарем вокруг себя, словно желая удостовериться в этой обыкновенности и показать ее Димочке. И обмер и едва не выронил фонарь: на склоне холма, явно искусственно оплавленного, был вырезан, точнее, выплавлен мощным лучом ровный треугольник.

— Вот тебе и «обыкновенная», — почему-то шепотом сказал Кубиков, обходя знак со всех сторон.

В этот раз они нашли еще несколько оплавленностей. Кое-где на них были знаки — окружности, прямоугольники, странные изображения, похожие на головастиков. Знаки были разбросаны на большой площади без какой-либо системы, и казалось, что неведомое существо, оставившее их, просто забавлялось, резало камни мощным лучом, рисовало что придется.

— Вот те на! — неизвестно чему радовался Димочка. — Искали следы могущественной цивилизации, а нашли наскальную живопись.

Кубикову не было так весело. Он подумывал о том, не стоит ли укрыться за силовыми полями корабля и не поручить ли роботам дальнейшее обследование планеты. Именно этого требовала инструкция — крайней осторожности при встрече с иным разумом или со следами его…

Из командирской рубки они видели на экране, как расходились во все стороны черные роботы, похожие на пауков, как расставляли светящиеся маяки на вершинах скал. Роботы осторожно прощупывали грунт острыми наконечниками всех своих шести ног, заботясь о том, чтобы не делать резких движений, не оттолкнуться ненароком от поверхности и не взлететь. Они переползали расщелины, распластавшись на скалах, далеко в стороны выдвинув телескопические лапы. А если срывались, то мгновенно втягивали лапы, включали двигатели и зависали над камнями, сметая ракетными струями быструю пыль.

Шел час за часом. Роботы уже обследовали другую сторону планетки, но ничего нового не нашли, кроме еще нескольких разбросанных в разных местах наскальных рисунков.

Сигнал «Внимание!» прозвучал неожиданно для всех. Главный мозг корабля, непрерывно следивший за роботами и обрабатывавший информацию, тотчас показал на экране неглубокую лощину и двух «пауков», быстро бежавших к вертикальной скале, возвышавшейся над местностью. Прожекторы рисовали черно-белую мозаику теней и световых пятен. Скала топорщилась множественными острыми разломами, похожими на колючую шкуру неведомого чудовища. И вдруг лучи выхватили из тьмы оплавленные края камней и чуть выше — большую гладкую стену, сверху донизу испещренную непонятными знаками.

Космонавты молча смотрели на заполнившую весь экран странную таблицу и не знали, что и подумать. Было очевидно — это письмена. Но зачем они здесь, на затерянной планетке? Почему разумные существа несомненно могучей цивилизации прибегли к такому примитивному способу передачи информации?..

Кубиков почувствовал вдруг, что дверь за его спиной тихо отворилась и в рубку вошел еще кто-то.

— Как вам не стыдно! — послышался хрипловатый после долгого сна голос Маши. — Это не по-товарищески. Такое открытие, а я сплю.

Все трое посмотрели на нее, словно не узнавая.

— Свершилось! — громко сказал Иван Сергеевич. — Теперь мы знаем: они есть, братья по разуму.

— Или были, — задумчиво добавил Димочка. — Может, надписи миллиард лет.

— А что тут написано? — спросила Маша.

Снова все трое посмотрели на нее и улыбнулись, снисходительно прощая ей такую наивность. И эта снисходительность, это простое человеческое чувство помогло сделать им еще одно открытие.

— Ты… проснулась?..

— А что говорит ПАН?

— ПАН, видно, сломался. Все просыпаются.

— Не сломался, — сказал Кубиков. — Это я велел ему сообщить вам, спящим, новую информацию.

Он встал, бесшумно прошелся по мягкому пластику пола и, остановившись посредине рубки, махнул рукой.

— Была не была! Пусть думает, на то он и мозг. Ты слышишь меня?

— Я слушаю, — зазвенел в динамике спокойный голос.

— Попробуй все же. Может, удастся разгадать эту… клинопись. Отключись от всего. Думай. — И повернулся к Димочке: — Передай на Землю. Все передай.

Димочка удивленно посмотрел на командира.

— Так нет же связи.

— Все равно передай. На всякий случай…

Еще некоторое время они сидели у экрана, наблюдая, как ходят по камням колченогие роботы. Потом, не сговариваясь, поднялись и разошлись по своим каютам. Новость была слишком велика. К ней следовало привыкнуть после нескольких лет парализующей пустоты.

Но и сидеть в уединении никто уже не мог. Гипотезы одна другой фантастичнее роились в голове у каждого. Кубикову было и радостно и тяжело. Как после сдачи последнего экзамена в институте, когда им, группе будущих космонавтов, сказали, что не все трудности позади, что предстоит еще один экзамен — на умение пользоваться своими знаниями. В тот раз они — уже не студенты, но еще и не специалисты — собрались было отдохнуть в своем узком кругу, как они говорили, «отпустить вожжи». Но вместо этого пришлось снова готовиться к экзаменам, запираться в одиночной комнате самообразования и думать, думать и отвечать на бесчисленные вопросы электронных экзаменаторов.

Кубиков прошел в «прихожую», как на корабле называли герметический блок выхода в открытый космос, и увидел там Машу, уже одетую в скафандр.

— Я не буду отвязываться, — виновато сказала Маша. По инструкции никто не мог покидать корабль без разрешения командира.

Кубиков ничего не ответил. Он знал, что Маша его подождет, что они вместе пойдут по пыльному бездорожью планеты, пойдут далеко, чтобы намолчаться под черным пологом бездны, в полной мере насладиться одиночеством. Великолепным одиночеством вдвоем.

Держась за руки, они перелетали через глубокие черные провалы, подпрыгивая, словно танцуя, шли по мягкой пыли низин. Позади и чуть в стороне следовал за ними верный страж космонавтов — светящийся в темноте серебристый робот.