Джон Ринго - Дорога на Дамаск

— Как мы рады видеть вас обоих! Были оснований опасаться, что яваки вас опередят. Окружное командование всячески старалось нас успокоить, но мы уже имели дело с этими тварями. Кроме того, мимо нас пролетело несколько кораблей с беженцами. Только безнадежное положение могло заставить капитанов ринуться на таких экипажах в Силурийскую бездну. Мы видели здесь простые космические яхты, не предназначенные для таких длинных и опасных перелетов, и транспортные корабли, изрешеченные противником еще до начала полета. Появлялись и огромные рудовозы, битком набитые перепуганными мирными жителями. Многие умирали от голода и ран. Все они надеялись, что яваки не станут преследовать их в Силурийской бездне, пока им рукой подать до богатых миров вдоль главных торговых путей…

Саймон изменился в лице:

— Боже! Я знаю много капитанов Военно-космического флота Конкордата, которые не решились бы углубиться в Силурийскую бездну!

Лендан нахмурился, и мне показалось, что на глаза ему навернулись слезы.

— На кораблях были раненые. Некоторые погибли, а многие все еще находятся у нас в больницах. А сколько их сгинуло в бездне! По словам беженцев, без вести пропало сто с лишним кораблей. Те, кто остался на Джефферсоне, рассказывают, что яваки теперь свирепствуют еще сильней, чем раньше!

Я вспомнил последнюю войну с яваками. Тогда на мне еще не обсохла заводская краска… В те времена яваки обычно использовали рабский труд пленных землян в шахтах и на заводах. Это было намного дешевле, чем приспосабливать захваченное оборудование к явакским конечностям. На этот раз противник не берет пленных. Нам об этом сообщили заранее, и президент Джефферсона тоже явно знает об этом.

— Мы не трусы, — негромко сказал Лендан. — Но нам нечего противопоставить явакским денгам. У нас есть несколько сторожевых кораблей, которые могут ненадолго задержать противника, собирающегося обстрелять Джефферсон с орбиты, но нам не справиться даже с одним явакским линейным крейсером.

Саймон кивнул. Вокруг завывал ветер, неумолимо предвещая приближение бури.

— Нам это известно. Впрочем, уверяю вас, что даже яваки не так страшны, как мельконы… Ваша лучшая защита — Силурийская бездна. Окружное командование полагает, что противник не рискнет бросить в бездну крупные силы. Если же здесь все-таки появится явакское соединение, в его составе вряд ли будут новейшие боевые единицы. Яваки не станут рисковать их потерей в бездне. Так что «Блудный Сын» прекрасно справится с врагами. Ведь он опытный боец.

Собравшиеся задрали головы и стали разглядывать награды на моей башне, а генерал Хайтауэр даже подошел поближе, чтобы лучше их рассмотреть.

— Молодец, Сынок! — сказал он, когда на грязную почву упали первые крупные капли дождя. — Медали за участие в семнадцати компаниях, три «Палладиевых звезды»… Боже мой, четыре «Созвездия»! Какой молодец!

— Благодарю вас, генерал Хайтауэр. Буду рад обсудить с вами план дальнейших действий. Разрешите поинтересоваться, не тот ли вы Дуайт Хайтауэр, который остановил наступление квернов на Гердоне-III?

Генерал вытаращил глаза от удивления:

— Откуда ты знаешь об этом?

— Во время освобождения Гердона мною командовала майор Элисон Сэндхерст. Она очень высоко вас ценила.

На суровом, покрытом шрамами лице Дуайта Хайтауэра появилось ностальгическое выражение.

— Боже мой! Прошло уже почти шестьдесят лет! У тебя был прекрасный командир, Сынок. Прекрасный! Без нее нам было бы не остановить квернов. Она пала смертью храбрых, и мы все скорбим о ней…

Глаза генерала Хайтауэра увлажнились совсем не из-за пронзительного ветра.

— Благодарю вас, генерал, — негромко говорю я. Его слова пробудили во мне грустные воспоминания.

Элисон Сэндхерст действительно погибла как герой, спасая детей под ураганным огнем противника, пока я беспомощно ждал, когда меня починят. Я ее не забыл и не простил себе то, что не сумел ее защитить.

Президент Лендан откашлялся и спросил, показывая на четырехметровую борозду в металле моей носовой части.

— Чем это тебя так?

Я не люблю вспоминать это сражение и не хотел бы причинять лишний раз боль Саймону, но вопрос задан человеком, которому мы будем подчиняться, и я должен ответить.

— Мне нанесли это повреждение плазменные пушки явакского денга, который я уничтожил на Этене.

Политики и даже журналисты стали оживленно переговариваться вполголоса, а мой командир хрипло сказал:

— «Блудный Сын» уничтожил еще четыре тяжелых денга, которые вели по нему огонь. И это после того, как они повредили ему гусеницы, вывели из строя большинство орудий и почти расплавили броню! За этот бой «Блудный Сын» получил четвертое «Созвездие», на этот раз золотое. Тогда мы потеряли все остальные сухопутные линкоры. Теперь у Конкордата их так мало, что «Блудного Сына» восстановили и отправили к вам на помощь. Вместе со мной…

Голос Саймона дрожит от волнения. Это так хорошо слышно, что почти десять секунд никто не решается открыть рот. Наконец томительное молчание нарушает голос президента Лендана. Президент тоже волнуется.

— Для нас высокая честь приветствовать вас на Джефферсоне. Мы постараемся, чтобы вам было у нас хорошо.

Лендан не выражает вслух надежды на то, что Джефферсон не станет второй Этеной, но она светится у него в глазах.

— Надеюсь, «Блудный Сын» не обидится, — говорит президент Лендан, поворачиваясь к моему командиру, — но я должен пригласить вас в город, майор Хрустинов. Мы обсудим все подробности у меня в кабинете, а то промокнем здесь до нитки.

Он показывает пальцем на стену дождя, идущую вслед за первым шквалом.

Саймон молча кивает и направляется к автомобилям.

— Я захвачу с собой коммуникационное устройство, и «Блудный Сын» сможет участвовать в нашем разговоре. Нам понадобится его боевой опыт, а я хочу загрузить в его базу данных всю вашу полезную информацию, которую мы еще не получали.

— Генерал Хайтауэр и его штаб приготовили вам немало данных… Прошу вас в мою машину, майор.

Начался ливень, и группа встречающих бросилась к автомобилям.

Первая встреча мне понравилась. Надеюсь, Саймону будет хорошо на этой планете.

Если, конечно, мы сможем ее защитить…

Пока вереница автомобилей двигалась по залитым дождем улицам столицы Джефферсона, Саймон понял, что готов полюбить этот мир. Конечно, стоило ему сойти на землю, как серые струи дождя сбили лепестки со всех окрестных цветов, но даже в таком виде Мэдисон был прекрасен, напоминая изящными колоннами и треугольными фронтонами общественных зданий Прародину-Землю, которую Саймон видел только в кино и на фотографиях. В пышных садах, мимо которых они проезжали, Саймон заметил мозаичные фонтаны из бронзы и мрамора. Они были незамысловатыми, выдержанными в не виданном до того Саймоном стиле, но очень ему понравились.