Андрей Измайлов - Нрав трав или Владимир Ильич очень не любил герань
- А, Роб! Почему ты не в школе? - спросил мистер Кеннели.
Роб рассказал ему о том, что случилось. Мистер Кеннели выслушал, не перебивая.
- Они сказали, что мне нельзя у вас остаться! Но ведь это неправда?
- Мы бессильны против закона, - с трудом выговорил мистер Кеннели.
- Но ведь вы можете пойти и поговорить с ними, попросить за меня!
- Бесполезно.
- У нас в школе есть один мальчик, Джимми Маккей. У него в прошлом году умерла мама, и Джимми взяла к себе миссис Пирсон из вашего дома. Он так и живет у нее.
- Пирсоны могли усыновить его.
- А вы? Вы не можете меня усыновить?
- Без согласия твоей тети - нет.
- Но она не хочет брать меня к себе! Она сама сказала!
- Это вовсе не значит, что она готова отдать тебя первому встречному. Может, она надеется, что все утрясется, и тогда заберет тебя.
- 8
- Давайте спросим ее. Я уверен, она согласится.
- Все не так просто... - мистер Кеннели замолчал. Роб ждал. - Мне кажется, это лучший выход. Там ты будешь в безопасности.
- В безопасности? Почему?
Мистер Кеннели хотел что-то сказать, но, словно споря с собой, покачал головой.
- Там о тебе позаботятся. Да и со сверсниками будет интереснее. Мы с миссис Кеннели уже немолоды, с нами скучно.
- Вы сказали "в безопасности".
- Не обращай внимания - просто с языка сорвалось.
Мистер Кеннели избегал взгляда мальчика и внезапно, несмотря на оправдания и уловки, Роб понял главное: мистер Кеннели не хотел брать его к себе. Роб вспомнил о той ночи, когда мистер Кеннели не вступился за его отца. Но теперь он не чувствовал ненависти, скорее безысходность и отчаянное одиночество.
- Хорошо, мистер Кеннели, - сказал Роб.
Он уже повернулся, чтобы уйти, как мистер Кеннели крепко схватил его за плечи, повернул к себе и пристально посмотрел прямо в глаза:
- Это для твоего же блага, Роб. Поверь мне. Я не могу сейчас всего объяснить, но это для твоего же блага.
На экране головизора один из борцов сделал выпад, нанося удар, второй парировал и сам ударил в ответ. На сей раз удачно - его противник упал на шипы, нелепо взмахнув руками.
- Я пойду домой, - сказал Роб. - Надо успеть собраться.
Глава вторая
"ПОЗОР ШКОЛЫ!"
Интернат находился на берегу Темзы. Спортивные площадки и голые, без архитектурных излишеств, здания учебных корпусов, выстроенные с унылом стиле конца двадцатого столетия, раскинулись кольцом вокруг более современных жилых корпусов - казарменно-строгих внутри, но снаружи раскрашенных в яркие радостные тона. Роба поселили в корпусе G, небесно-голубого цвета, с широкими извилистыми оранжевыми полосами.
Первые несколько дней он никак не мог войти в колею - сказывалось и недавнее потрясение, и обилие новых впечатлений. День был заполнен до отказа. В половине седьмого воспитанников будили резкие позывные по трансляции; потом, после свалки в умывальных, нужно было успеть одеться и ровно в семь быть на спортплощадке. Идти до нее приходилось четверть мили, только корпус H был еще дальше. В семь начиналась перекличка. Опоздавшие даже на полминуты заносились в "черный список" и, в наказание, вечером должны были выполнять дополнительные гимнастические упражнения.
Завтрак начинался в восемь. Строго говоря, до завтрака воспитанникам полагалась получасовая утренняя разминка, но очень скоро становилось ясно, что если не хочешь остаться голодным, лучше занять очередь в столовую. Кроме того, что пища была скверно приготовлена, ее просто не хватало.Тем, кто стоял в "хвосте", доставалась лишь отвратительная комковатая овсянка на воде, половинка переваренного "резинового" яйца или полкотлетки. И даже не всегда - прозрачный ломтик хлеба. Старшеклассники пробивали дорогу к началу очереди в последнюю минуту, а малышам не оставалось ничего другого, как покорно ждать.
- 9
Утренние уроки начинались в 8-45 и продолжались ло 12-30, потом перерыв на обед и снова - очередь в столовую. Днем - спортивные занятия до 4-30, вечерние уроки с 5 до 7, и до 9 - свободное время. В 9 часов в интернате выключался свет. Правда, в эти два часа свободы перед сном зачастую приходилось либо отрабатывать наказание за какую-нибудь провинность, либо выполнять одно из поручений, запас которых всегда имелся в избытке у любого старшеклассника. Каждый вечер Роб, совершенно обессиленный, падал на свою низенькую кровать с жестким бугристым матрацем и забывался тяжелым сном.
Понемногу Роб присмотрелся к своим соседям. В его дортуаре было тридцать мальчиков примерно одного возраста. В первую же ночь его насторожили странные звуки в дальнем конце комнаты: голоса, крики боли. Но тогда он слишком устал и не придал этому значения. На следующую ночь все повторилось и он понял, что происходит. Несколько старшеклассников издевались над каким-то несчастным мальчишкой. Роб слушал его крики и думал: "Вот Д'Артаньян не стал бы тихонько лежать в постели и терпеть такую несправедливость. Он бы проучил негодяев. Но разве найдешь среди этой дикой враждебной ватаги Портоса, Атоса и Арамиса?". Наконец, мучители ушли и засыпая, Роб еще слышал жалобные рыдания мальчика.
На утро перед уроком он спросил о ночном происшествии Перкинса, бледного рыженького мальчугана.
- Симмонс, что ли? Да его просто знакомят с Порядком.
- С порядком? - не понял Роб.
Перкинс объяснил, что это устрашающий ритуал, обязательный для всех новичков.
- Я тоже новенький, но со мной ничего не делали, - сказал Роб.
- Слишком новенький. Первые три недели не тронут. Погоди, и до тебя очередь дойдет.
- А что они делают? Вот с тобой что делали?
- Разное... - неопределенно ответил Перкинс. - Хуже всего, когда обвязали голову проволокой и стягивали. Я думал, у меня глаза вылезут.
- Так больно?
- Еще бы! Мой тебе совет - громко не кричи. Если совсем не будешь кричать, все равно заставят, только хуже будет. Завопишь слишком громко - станут мучить еще сильнее. Ну, а если чуть-чуть покричать, им быстро надоест - скучно.
Они вошли в кабинет истории техники. Учитель - маленький опрятный седой человек - заученной скороговоркой бубнил что-то о ракетах и космических полетах; один за другим мелькали слайды. Исчерпав тему, он лениво спросил, есть ли вопросы, вовсе не надеясь их услышать.
- Сейчас ракетные двигатели почти не применяются, правда? - спросил Роб.
Учитель взглянул на него с легким удивлением:
- Едва ли. Конечно, они используются на авиатреках, но по-настоящему полезного применения не находят.
- Но ведь ракеты были изобретены для межпланетных полетов. Это правда, сэр?
- Да.
- Тогда почему от них отказались? Люди летали на Луну, зонды достигали Марса...
Учитель ответил, чуть помедлив:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});