Софья Непейвода - Наследники предтеч. Освоение

Мы с хирургом неодобрительно посмотрели на Игоря.

— В Волгограде вы можете оказать помощь, поддержать, но не спасти, — заметив нашу реакцию, так же тихо продолжил математик. — Ведь до сих пор не известен способ лечения ни одной из болезней. А тут вы можете более эффективно искать лекарство, меньше отвлекаясь на непосредственный уход за больными. Хотя, если Надю освободят от повседневной работы, я не буду возражать против того, чтобы она осталась у волгорцев — там есть возможность проверять найденное и непосредственно наблюдать за большим количеством больного народа. Гораздо больше пользы мы можем принести, если найдем способ справиться с заразой, чем принимая непосредственное участие. Особенно учитывая, что сами взвалили на себя ответственность именно за информационную и исследовательскую часть жизни свободных.

Мы долго молчали, обдумывая слова Игоря.

— А ведь ты прав, — серьёзно согласился зеленокожий. — Но очень больно знать, что людям плохо, и не помочь, — внезапно признался он.

— Ты поможешь. Только не так прямо, а опосредовано, — успокоил математик. — И этим сможешь спасти больше людей, чем если будешь лично их кормить или подмывать.

Я удивлённо посмотрела на Игоря: сейчас он проявил себя с очень неожиданной стороны. Выходит, математик отлично слышал разговор Дета с Россом и прекрасно его понял. Но к чему тогда было неуместное замечание? Или действительно долго доходило? Да, скорее всего так и есть: увлёкшись компьютером, Игорь услышал, но не сразу понял смысл диалога.

— Расскажешь, что нашёл при вскрытии? — неожиданно обратился математик к Россу.

— А тебе-то зачем? — хором удивились мы.

— Интересно, — невинно пожал плечами тот. — К тому же, хочу составить статистику — это может помочь в ваших исследований.

Зеленокожий благодарно склонил голову и кратко поведал о результатах вскрытия. Кроме ожидаемого по симптоматике поражения кишечника и желудка (уже знакомого амебоидного происхождения) и двух достаточно крупных паразитов, маскирующихся под органы, хирургу удалось подтвердить, что обычных кишечных червей и прочей живности, включая микроорганизмы (которую находили во всех представителях лесных людей), стало намного меньше. Впрочем, это можно легко объяснить сильной и длительной диареей.

— Вот и нашли способ бороться со многими паразитами, — заметил Росс. — Только почему-то мне он очень не нравится. Лучше уж пусть они бы жили, да люди так не страдали.

А ещё зеленокожий заявил, что, скорее всего, ребёнок погиб по другой причине. Нет, судя по небольшому количеству воды в лёгких, утопление имело место, но кроме него хирургу удалось обнаружить свежее сильное кровоизлияние в мозг.

— Я специально обследовал всю голову, но не нашёл следов ушиба, — добавил Росс. — Как, впрочем, и истончения сосудистых стенок в области разрыва. И бактерий тоже. Зато рядом находилось нечто вроде небольшой, чуть меньше сантиметра в диаметре, но, судя по форме, злокачественной опухоли — возможно, именно она и привела к повреждению довольно крупного кровеносного сосуда, поскольку частично проросла в его стенку. Бактерий я в ней не нашёл, но вирусное происхождение исключить не могу — слишком несовершенны приборы для исследования.

Зеленокожий немного помолчал, а потом добавил:

— Или это вообще мог быть паразит — потому что опухоль внутри полая и пустая, а ещё — она была порвана ещё до вскрытия. Если я правильно восстановил события, то новообразование прорвалось, повредив артериолу, из-за чего произошло кровоизлияние в мозг, инсульт, потеря сознания и уже после этого — утопление.

Новость не порадовала. Выходит, что в Ордене уже не две, а три болезни — не факт, что опухолей нет у кого-то ещё. И самое паршивое — мы не можем ничего с этим поделать!

Начиная со следующего утра Игорь ненавязчиво, но очень активно включился в исследования: он однотипно оформлял записи и помогал разрабатывать теоретическую часть опытов, заносил собранные факты в таблицу, подводил статистику, искал в ней закономерности — и этим позволял остальным больше сил отдавать другим сторонам исследований. Причём помогал математик всем учёным без исключения. А на замечание Росса, что сейчас актуальнее всего поднимать медицину, ответил:

— Актуально всё. Вы ищете способ поправить здоровье, а другие — облегчить жизнь, что даст больше сил и времени на остальное, в том числе — на то же лечение.

Дет поддержал Игоря, да и почти все посвящённые согласились, что математик рассуждает верно. Более того, благодаря Игорю, приняли решение по возможности не сокращать даже натуралистические наблюдения и сельскохозяйственные исследования. Кроме того, что и то, и другое могло само по себе принести пользу, был шанс обнаружить больных животных и способы, которыми они борются с заразой.

Судя по всему, Дет очень тяжело перенёс гибель сына. Гораздо хуже, чем даже мать ребёнка. Может быть, он уже заметил что-то неладное и именно поэтому так горячо возражал против отъезда зеленокожего? Впрочем, теперь ничего изменить всё равно уже не удастся.

Признав разумность замечания Игоря насчёт работы терапевта, сначала я рассказала о его предложении Свете с Ильёй, затем мы поговорили с Надей, а чуть позже вынесли вопрос на общее обсуждение. В результате межплеменное правительство единогласно решило освободить Надю от ухода за больными, чтобы у неё появилось больше времени для исследовательской работы.

Примерно через сутки после Юлиных родов у мужчин вновь появилось молоко, и Росс облегчённо вздохнул. Из-за болезни у матери молоко появилось только когда самочувствие улучшилось, и зеленокожему как единственному лактирующему среди посвящённых приходилось работать кормильцем. А ещё через несколько дней более крупный ребёнок по непонятной причине стал вялым, а потом и вовсе погиб. Его брат не высказывал признаков недомогания, но горе родителей всё равно было велико.

— А ведь мы уже сталкивались с одним таким случаем, — вспомнив историю с зеленокожими детьми, сказал Росс. — И там тоже было два ребёнка, при том, что во время сплава я только один раз видел двойню — и те полукровки.

Игорь тут же высказал готовность опросить всех, кого получится, и выяснилось, что после остановки двойни рождались больше чем в девяти случаях из десяти. И всегда более крупный и, на первый взгляд, здоровый младенец быстро погибал, тогда как его угнетённый сосед по утробе — часто выживал. Кстати, все дети-одиночки тоже погибли. Что самое поразительное — исключений не было ни в том, ни в другом случае.

Уговорив родителей пожертвовать тело ребёнка для науки, Росс провёл ещё одно вскрытие и выяснилось, что младенец погиб из-за неравномерного роста и развития систем органов. Сердце просто не выдержало такого сильного дисбаланса.