Дэвид Зинделл - Экстр

– Мы вынуждены пожелать вам успеха, – продолжал Кагами. – Ордену в который раз предстоит спасти Цивилизованные Миры.

Зондерваль, выйдя вперед, спросил его:

– Быть может, вы предпочитаете спасти себя сами?

– И спасли бы, будь у нас свои легкие корабли и пилоты.

– Орден никогда никому не препятствовал строить легкие корабли.

– Но и знаниями своими ни с кем не делился.

– Легкий корабль может построить кто угодно, – пожал плечами Зондерваль.

– Но управлять им может далеко не каждый – не так ли, мастер-пилот?

– Это трудное ремесло, – согласился Зондерваль. – Пилот должен иметь страсть к математике.

– Настолько трудное, что пилоты Ордена хранят его секреты уже три тысячи лет?

– Неправда. А торговые пилоты Триа?

– Вы сами знаете, что они недостойны называться пилотами.

– Ну что ж – мы, пилоты, обучаем молодежь из любых миров.

– Да, вы берете наших молодых людей к себе в Невернес и делаете из них пилотов своего Ордена. А потом берете с них клятву не разглашать ваших тайн, – Как же иначе? Некоторые тайны предназначены только для тех, у кого достанет разума их понять.

После неловкой паузы в разговор вмешался Мер Тадео и постарался успокоить спорщиков. С уважением отозвавшись о деятельности Кагами, всю свою жизнь скрепляющего дружественные связи Цивилизованных Миров, он принялся восхвалять доблесть Мэллори Рингесса, Зондерваля и других пилотов, искавших Старшую Эдду. Закончил он похвальным словом в адрес Данло и его молодых сверстников, рискнувших отправиться, в Экстр.

Дипломатией он мог перещеголять любого дипломата. Он, как многие коммерсанты, ценил мир превыше всего и ставил Орден превыше всякой власти, включая и власть денег: ведь благодаря Ордену в Цивилизованных Мирах уже три тысячи лет поддерживалось единство и относительное взаимопонимание.

– Мы переживаем трудные времена, – сказал он лорду Николосу. – Цивилизованные Миры оказались между двумя религиями. Извне наступают Архитекторы, уничтожающие звезды, и Экстр растет с каждым годом, изнутри нажимает новая вера, рингизм. Каждый легкий корабль, стартующий из Невернеса, несет вести об этой религии всем звездам и планетам. Вы сами, не будучи миссионерами и сами того не желая, служите носителями этого нового идеала. Подумать только, что любой человек способен стать богом! Мощная идея, разве нет? Не думаю, что ее значение можно преувеличить. Религия с незапамятных времен была гением и роком человечества. Возможно, что этот Путь Рингесса увлечет нас задолго до того, как Экстр поглотит какой-либо из наших миров.

Больше всего Мер Тадео – a также Мер Марлена Ева, Кагами Ито и почти любой человек в этом саду – боялся того, что Орден погибнет или хотя бы разделится на две половины, лучшая из которых (по его словам) отправится в Экстр, а другая останется в Невернесе.

– Если в Ордене произойдет раскол, – тихо спросил он, – что же будет с нашей замечательной цивилизацией?

Лорд Николос, посмотрев на Мер Тадео своим открытым рассудительным взглядом, сказал:

– Мы собираемся основать новый Орден в Экстре. Далеко от Невернеса.

– Двадцать лет назад Мэллори Рингесс увел в галактику эскадру легких кораблей. Это тоже происходило далеко от Невернеса, но пилоты разделились надвое, и между ними началась война.

– Мэллори Рингесс исчез. Возможно, его уже нет в живых.

Данло задержал дыхание и медленно выдохнул. Он стоял смирно, переводя взгляд с Мер Тадео на лорда Николоса.

– Возможно, – кивнул Мер Тадео. – Но идея Мэллори Рингесса, его идеал, жива до сих пор. Мы боимся, что если Орден ослабнет, этот идеал расколет надвое Цивилизованные Миры. И тогда начнется настоящая война – такая, какой мы не знали со времен Холокоста на Старой Земле.

Лорд Николос явно рассматривал страх Мер Тадео как нечто несбыточное, но с другими дело обстояло иначе. Кагами Ито и Валентина Морвен обсуждали с фарфарскими купцами Войну Контактов и прочие войны, оставившие свой след на Цивилизованных Мирах. Но тут Мер Тадео, взглянув на цветовые часы, вправленные в золотое кольцо у него на мизинце, хлопнул в ладоши и объявил:

– Пилоты, специалисты, дорогие гости, время почти пришло. Прошу вас наполнить ваши кубки, чтобы я мог произнести тост.

Музыкальные пруды на газонах перестали играть и загудели, точно жидкие гонги. Их звук разнесся по всему саду, и десять тысяч человек как по команде повернулись на восток и подняли глаза к небу и затем ринулись к винным фонтанам, спеша налить бокалы.

Кагами Ито, Зондерваль и другие, кто был рядом с Данло, тоже устремились к Фонтану Фортуны. Слуги в общей давке разносили блюда с искусственным мясом, чили, сырами, сладостями, холодными компотами и разными экзотическими фруктами, которыми славится Фарфара. Данло заметил, что почти все эти слуги рыжеволосые и белокожие, с бледно-голубыми глазами: всю фарфарскую прислугу набирали на Торскалле. Своими льдистыми глазами они злобно пронизывали гостей, у которых хватало смелости попросить перечных орехов или кружку кофе. Сейчас, после воззвания Мер Тадео, они раздавали гостям хрустальные бокалы, на которые прежде норовили дохнуть или оставить на них отпечатки своих пальцев. Данло, получив наконец свой, прошел к западному краю фонтана, где народу было меньше всего. И там, среди запахов цветов, вина, шелка и пота, он уловил жуткую струю масла каны.

От этого хорошо знакомого ему запаха он застыл неподвижно, как зверь в лесу, пропуская людей мимо себя. Поворачивая голову влево и вправо, он втягивал воздух. Масло каны сильнее всего ощущалось с северной, наветренной стороны где протекала река. Данло, продолжая принюхиваться, отошел от фонтана и двинулся к каменной ограде на краю обрыва. Выбравшись из толпы, он сразу же увидел у стены одинокую фигуру – воина-поэта в шелковом плаще, переливающемся всеми цветами радуги. Запах усилился. Все воины-поэты душатся маслом каны, стимулируя свою жажду жизни и смерти.

– Здравствуй, – сказал Данло, подойдя к нему. – Мне кажется, ты следишь за мной, да?

Воин– поэт, небрежно облокотившийся на каменную стенку, улыбнулся ему. На мизинце его левой руки, державшей бокал с вином, полыхало огненно-красное кольцо. Такое же кольцо, как ни удивительно, украшало мизинец правой. Ее воин-поэт держал у отворота плаща, как бы готовясь в любой момент выхватить из потайного кармана отравленную иглу, или дротик, или страшный длинный нож -то, что воин-поэт всегда носит при себе.

– Ты Данло ви Соли Рингесс, – произнес он своим чудесным голосом, на удивление мирно и очень уверенно. – Позволь представиться: меня зовут Малаклипс Красное Кольцо с Кваллара.