Роберт Силверберг - Плата за смерть

Прошло десятое число, затем одиннадцатое.

Наняв старый разбитый автобус, который тяжело кряхтел на поворотах, они доехали до города Холлистер, последнего более или менее большого населенного пункта перед горным массивом, преграждавшим им путь к Дилларду. В Холлистер они прибыли двенадцатого, опережая график движения на полдня. Если все так пойдет и дальше, то они определенно доберутся до Дилларда, и даже невредимыми, как раз к девятнадцатому.

День был теплым и солнечным. В умеренном поясе Мэйнарда в это время начиналось лето. Времена года на Мэйнарде менялись плавно. Это был мир с мягким климатом. Макинтайр жалел о том, что приходится покидать его и лететь в более суровый мир Хэксли.

Его неприязнь к Уоллесу медленно притуплялась по мере движения по маршруту. Из всей группы он был единственным, кто разговаривал с контрабандистом. Другие смотрели на него как на неизбежное зло, что-то вроде говорящего вьючного животного. Макинтайру очень хотелось узнать, как бы отреагировали члены группы, если бы он рассказал им о событиях в вагоне.

В то утро, когда они выехали из Холлистера и направились в горы, Макинтайр сидел рядом с Уоллесом в кузове грузовика. Этот грузовик Уоллес нанял вместо старого автобуса, который довез их до города.

Макинтайр спросил:

– Вы думаете, все обойдется благополучно?

– Все может случиться. Хотя это оказалось легче, чем я предполагал.

Складывается впечатление, что я беру деньги ни за что. Две с половиной тысячи долларов за легкую прогулку в Диллард! Такая работенка мне по душе!

– Вряд ли вам еще удастся заработать таким образом, – сказал Макинтайр. – Нас здесь осталось совсем мало.

– Это да. Я даже удивляюсь, что вы продержались так долго. Вы, Лоялисты, глупые люди. Вроде бы взрослые мужчины, а боитесь собственной тени. Как тогда, в монорельсе. Стоило только Чартерсу открыть рот и сказать: «Ба! Да это же Том Макинтайр собственной персоной!» – и всем нам крышка. Но…

– Я не желаю, чтобы вы говорили об этом, – отрезал Макинтайр.

Солнце клонилось к закату. Грузовик подпрыгивал на ухабах. Вокруг были поросшие высоким лесом холмы.

– Почему? Вы что, еще не поняли?

– Я все понимаю и совершенно четко представляю, что бы произошло, признался Макинтайр, – но, черт возьми, Уоллес, как вы могли так хладнокровно…

Уоллес рассмеялся:

– Хладнокровно? Нет, Макинтайр, мне просто хочется выжить.

– И вы можете пойти на все ради этого?

– А вы разве нет?

Сбитый с толку Макинтайр отвернулся и стал глядеть на дорогу. Затем, после небольшой паузы, он сказал:

– Давайте представим себе такую ситуацию. Мы пересекаем горы и приходим в город, жители которого очень внимательно и тщательно следят за Лоялистами и выявляют их. И каким-то образом они узнают, что Халлерт – Лоялист, они подозревают и других членов группы, но не уверены. Так вот, Уоллес, что вы сделаете, чтобы вывести нас из города целыми и невредимыми?

Контрабандист нахмурился:

– Ну раз уж вам так хочется поиграть, Макинтайр, давайте я предложу вам другую игру, получше. Поставьте себя на мое место и сами скажите, что бы вы сделали?

– Разве вы не понимаете, что я не могу этого сделать? Предположим, я стал во главе группы. Что бы я сделал? Не знаю, думаю, что всем нам пришел бы конец.

– А почему всем? – спросил Уоллес. – Только Халлерту.

– Как же вы поступили бы?

– Я отправился бы к мэру города и достаточно убедительно заявил, что наша группа солдат-наемников путешествует в поисках работы, по дороге в его замечательный город захватила одного Лоялиста и любезно передает его в руки досточтимого мэра, чтобы он смог получить полагающуюся награду.

– Вы бы пожертвовали Халлертом?

Уоллес зловеще улыбнулся:

– Когда одна ваша нога попадает в капкан, Макинтайр, и вы слышите, что гончие уже скоро настигнут вас, а вы не можете открыть замок, то единственно верным решением будет отрезать ногу и уползти прочь. Когда нет времени, да и просто нет другого выхода, будет ли это честно по отношению к ноге?

Молча Макинтайр смотрел на уходящую назад дорогу, размышляя о том, что же формировало характер у этого человека, что лишило его всяческих следов человечности. Они родились на одной планете, от родителей земного происхождения, но, подумал Макинтайр, если сравнить короткие сильные пальцы контрабандиста с его собственными, тонкими и длинными пальцами скульптора, между ними было такое различие, как будто они происходили от существ из различных галактик.

Переход через горы отнял три полных дня, и Макинтайр полностью сосредоточился на огромной физической нагрузке, задаваемой тяжелым и утомительным переходом, ему было вовсе не до размышлений об Уоллесе. Для теорий просто не оставалось времени.

По мере того как они поднимались в горы, погода становилась все хуже и хуже. Резко похолодало. Макинтайр был очень чувствителен к холоду и страдал от него, как, впрочем, и остальные члены группы. Уоллес, с его продубленной кожей, казалось, не замечал жуткого холода.

Они уже давно пересели из нанятого грузовика в грузовик, который в составе колонны под усиленным конвоем перевозил продовольствие для восточных провинций страны. Уоллес договорился с начальником конвоя, что они будут работать и помогать солдатам в обмен на продовольствие.

Каждый вечер они останавливались на ночлег, помогая разбивать палатки, возились с кострами. Уоллес, очевидно, терпеливо сдерживал себя, наблюдая как бывший скульптор и бывший профессор с самыми благими намерениями и невинным видом стараются быть похожими на прожженных солдат-наемников.

Один из водителей грузовиков в первую же ночь страшно развеселился, наблюдая, как Халлерт и Макинтайр устанавливали палатку. Он долго стоял над ними, улыбался, а затем добродушно хмыкнул:

– Не удивительно, что вы пересекаете страну в поисках работы.

Макинтайр поднял на него глаза и спросил:

– О чем это вы?

– Я сказал: неудивительно, что вы без работы. Если вы двое так устанавливаете палатку, а ваши товарищи, видимо, и того хуже, то вы самая паршивая компания солдат-наемников по эту сторону Голубого Океана.

Внезапная ярость охватила Макинтайра. Не сдержавшись и даже не успев подумать о последствиях своих действий, он поднял кулак и с силой двинул им водителя в челюсть. От удара хрустнул один из суставов, и острая боль пронзила руку скульптора. Водитель от неожиданности покачнулся, хотя удар был не очень сильным, ему приходилось выдерживать и не такие, и замахнулся, чтобы дать сдачи. Дрожа от напряжения, Макинтайр приготовился отразить его удар.

Уоллес подскочил к ним и сгреб разъяренного водителя в охапку: