Анатолий Стась - Улица Красных Роз

В душу вдруг закралось сомнение, вроде бы он делал что-то не так, как следовало. А вообще-то, кто он такой - Анри Галей, вчерашний сержант-парашютист разгромленного немцами десантного полка, беглец из лагеря для военнопленных, рядовой подпольщик-антифашист одной из групп Сопротивления? Имеет ли он моральное право вмешиваться в течение жизни незнакомых ему людей и чужого дома? Его послали на улицу Красных Роз не для того, чтобы встревать в дела окружающих. Может быть, и правда автомат в руки, и сиди себе внизу, в холле, или где-нибудь в другом укромном месте, в саду, наблюдай да прислушивайся, как и подобает солдату на посту, а все остальное - не твоего ума дело?

От этой мысли Галея разобрала злость на самого себя. Он резко толкнул дверь.

- Это вы, Жермен?

Голос принадлежал Тронковскому. Он сидел спиной к двери, обхватив руками голову. На длинном узком столе хаотично разбросанные бумаги. На полу кучка пепла, она еще алела, там что-то дотлевало и дымилось. Пахло гарью.

- Это я, месье Тронковский, - ответил Галей, окинув взглядом довольно просторное помещение. Над столом, на стене, виднелись мраморные панели с несколькими рядами электрорубильников. Толстый многожильный кабель извивался змеей и исчезал под паркетом. Приземистые, тяжелые кубы-шкафы в рост человека, сваренные из металла, жались твердыми боками один к другому. На их стенках вздувались рубцы от автогена, точно шрамы, и от этого громадные сейфы имели зловещий вид. На некоторых вспучилась, обгорела зеленая краска, словно по металлическим тумбам кто-то прошелся сильным огнем.

Подняв бледное лицо, Тронковский сердито спросил:

- Вы пришли меня уговаривать?

- Где Кадиус? - прервал его Галей.

Поляк равнодушно пожал плечами.

Обойдя кучку пепла, Галей присел на угол стола. "А ведь ему нет еще и тридцати", - подумал он и наклонился к Тронковскому.

- С какой стати, Ян, вы изображаете подмастерье Кадиуса? Трокады ваше открытие. Вы один совершили его. При чем тут Кадиус?

Щеки Тронковского медленно зарделись, в глазах вспыхнуло изумление, он смотрел на Галея с выражением человека, которому предстояло решить сложный ребус. Так просидели они несколько минут, изучая друг друга. Наконец на губах поляка заиграла едва заметная улыбка.

- Похоже, профессор не ошибся. Наверное, вы в самом деле учились в нашем технологическом... Если вы обо всем догадались, то к чему вопросы? Тронковский повел рукой вокруг. - Это его дом, его лаборатория, тут все необходимое для работы. А у меня, кроме мозга, ничего нет... Вот вам и ответ на ваше "с какой стати?".

- Понятно. Вы начинали еще там, в институте?

- Да, Кадиус читал у нас курс теоретической физики. Нет, нет, бездарью его не назовешь, у него острое аналитическое мышление, он необыкновенно жаден до новых идей, с ним чувствуешь себя уверенно. Когда я изложил ему свои первоначальные робкие соображения, которые уже начинали выстраиваться в определенный ряд, когда начал вести расчеты, когда поделился с ним своей гипотезой... о, профессор среагировал мгновенно! Придав моим расчетам строгую форму, он тут же выступил с научным сообщением. Его имя замелькало в специальных вестниках, о нем заговорили ученые. Для меня, тогда еще студента, авторитет профессора Кадиуса был импульсом, придававшим силы. Я трудился по восемнадцать часов в сутки и не знал усталости. Передо мной открывалась такая бездна нового, такие окна в необыкновенное, что просто не было времени замечать, с каким тонким умением Кадиус прирастает к моей работе, вживается в мои мысли и одновременно создает себе ореол глубокомысленного первооткрывателя, который щедро и бескорыстно делит свой опыт и знания с любимым и в общем-то небесталанным учеником... Сейчас даже не верится, с какой удивительной быстротой продвигалась работа. Когда я перешел к экспериментам, результаты ошеломили нас обоих. Кадиус запретил мне разглашать полученные данные, все исчезало в его стальном сейфе. Работа продолжалась в атмосфере строгой секретности. И вдруг - война. Гитлеровцы ворвались в Польшу. Я намеревался отправиться на родину, в Варшаву, однако Кадиус убедил меня остаться здесь. Мы с ним покинули лабораторию института и переселились сюда, на виллу. Здесь я увидел это оборудование. Не знаю, когда он успел смонтировать его, но такого мощного комплекса не было и в технологическом... Вот вам вся правда. А теперь идите. И советую не задерживаться в этом доме, если дорожите жизнью. Тут вам уже делать нечего...

Тронковский поднялся, распрямился в полный рост. Перед Галеем стоял другой человек, вовсе не похожий на того растерянного парня, который еще минуту назад сидел за столом.

- Прошу вас, Ян, потерпеть мое присутствие еще минуты две. - Галей произнес это глухим голосом, но требовательно, настойчиво. - Вы тоже не должны задерживаться на вилле. Но прежде чем мы простимся, я хочу, чтобы вы объяснили мне, что произойдет, если ваше открытие использовать как оружие?

- Это несерьезный разговор, человече. Кадиус поддерживает связь с вашей подпольной организацией, вы охраняете его не случайно. Вам хорошо известно...

- Ошибаетесь, Ян, - отрицательно покачал головой Анри. - Я и не слышал раньше о вашем технологическом институте. Я не закончил даже гимназию. До войны дергал рычаги портального крана, грузил бочки с вином на пристани. Мне неизвестно, о чем докладывал Кадиус членам нашего подпольного штаба и что обещал им. И все же, если это не мистификация, он толкнул носком туфля толстый кабель, - откройте мне глаза на правду, Ян Тронковский. Вы ничем не рискуете. Если даже Кадиус без вас не в состоянии сообразить, что к чему, а он все же профессор, физик, то уж крановщик тем более никакой опасности не представляет.

На лице, обрамленном бородкой, вновь промелькнула улыбка.

- Черт вас знает, Галей, почему-то я вам верю... Ладно. Пусть будет по-вашему. Прошу!

Они перешли в зал, в фиолетовый полумрак. Поляк стал подниматься по лестнице, что спиралью ввинчивалась в потолок. Галей не отставал от него. Под самым куполом вокруг пушки-цилиндра были проложены узкие антресоли с поручнями. Под подошвами позванивали листы металла. Взглянув на потолок, Галей хотел спросить, почему там стекло фиолетового цвета, но в этот момент заговорил поляк:

- Вам повезло, Галей, очень повезло! Вы, можно сказать, первый человек на Земле, видящий перед собой аппаратуру, за которую правительства многих государств, не торгуясь, отдали бы свой золотой запас.

- За этот телескоп?

- Это не телескоп. Хотя прибор и имеет отношение к небесным телам. Это капкан, ловушка. - Приложив ладонь к гладкой поверхности цилиндра, Тронковский нежно погладил темный металл. - Он умница, наш капканчик, он умеет захватывать в свою пасть такие ничтожно малые частицы, что размер их непостижим для человеческого ума. Они называются трокады. Таков был каприз профессора Кадиуса - дать чудесным частицам это нелепое название. Моя работа, Галей, заключалась в том, чтобы со всех сторон присмотреться к первозданной материи. Как оказалось, в природе существуют образования, плотность материи которых превышает десять в девяносто четвертой степени граммов на кубический сантиметр, то есть объем вещества становится меньше критического радиуса, а это значит... - Тронковский увидел на лице Галея растерянность и поспешил добавить: - Да, расчеты сейчас, в такой момент, право же, ни к чему, вы меня извините... Так вот. Всякая масса материи, и огромнейшая звезда, и самая малая частица, при определенных условиях способна достичь невероятного самоуплотнения. Вещество сжимается до такого состояния, что ломаются электроны, раздавливаются, словно под прессом, ядра элемента. Получается сгусток, в котором сконденсирован заряд энергии невообразимой силы. Энергия эта дремлет, дожидаясь своего часа. Такие сгустки энергии, трокады, есть везде. В жидкости, в газообразной среде, в космосе. Они существуют и как безбрежные океаны материи, и как ее случайные вкрапления. Отсюда вывод: природа держит под замком неизвестный науке вид энергии, мощность которого намного превосходит ядерную. Я шел от этого. И вот результат. - Тронковский еще раз провел ладонью по корпусу "капкана". - Частицы дремлющей материи потеряли свою свободу. Нет, не подумайте, что они здесь, в цилиндре, копошатся, как пчелы в улье. Трокады находятся там, где находились раньше, во всей Вселенной, где им уготовано место самой природой. Однако некоторые из них, те, что поближе к нам, попадают в мою ловушку. Затем осуществляется не менее сложная операция: трокады нужно удержать и транспортировать в заданную нами точку пространства. А там, в любой избранной точке, мы, если нужно, превращаем сгустки-трокады в обычную материю. Иными словами - мгновенно высвобождаем страшной силы энергию. Происходит взрыв. Представить его себе мысленно невозможно, картина ужасная... Правда, мощность взрыва можно уменьшить или увеличить. Все зависит от массы трокад, но ускорять или замедлять процесс высвобождения энергии пока еще не удается - тут новая проблема. Когда-нибудь энергия трокад даст человечеству несметные технические блага, а сегодня с помощью вот этой аппаратуры мы получили возможность употребить энергию трокад лишь как разрушительную, уничтожающую силу, способную привести Вселенную к хаосу и катаклизмам.