Герман Чижевский - «На суше и на море» - 69. Фантастика

Баталина внезапно оступилась, покачнулась и, стараясь удержать равновесие, быстро выбросила руки в стороны, что, возможно, испугало змей. В тот же миг одна из кобр метнулась к ней и метров с двух выбросила две тонкие, как иглы, струи яда. Они попали в цель! Эти кобры редко промахиваются даже с трех метров. Баталина вскрикнула от нестерпимой боли и прижала ладони к глазам. Дальнейшие события развернулись стремительно. Ирина Павловна пошатнулась, зацепилась за что-то ногой и упала. Другая змея серовато-зеленой молнией с высоты человеческого роста внезапно кинулась на нее, вонзив трехсантиметровые игольчатые зубы в шею. Потом кобра резким движением отпрянула. Ирина Павловна, опираясь о землю, медленно поднялась…

Промывание глаз сывороткой ничего не дало. Концентрация яда, должно быть, была слишком высокой. Баталина лишилась зрения… После первой крупной дозы противоядия у нас возникла надежда. Но судороги быстро возобновились. Кровяное давление катастрофически падало, пульс из нитевидного сделался еще слабее, и вдруг дыхание оборвалось… Применять искусственное дыхание при змеином укусе бесполезно… Тонизирующие сердечные средства не дали результатов. Сильнейшая доза яда вызвала паралич дыхательного центра… Сыворотка не спасла. Сердце этой замечательной женщины билось еще двенадцать минут. Сознание она не теряла до конца.

В комнате, утонувшей в табачном дыму, долго стояла немая тишина, будто остановилось время. Мы смотрели в разные стороны. Наконец Всеволод сказал:

— Такой исход эксперимента был вовсе не обязателен. И теперь я терзаюсь мыслью: нет ли здесь и моей вины?…

Я выждал, пока он успокоится, и спросил:

— Значит, сыворотка оказалась слабой? Он резко повернулся ко мне.

— Не знаю… Не думаю. Двойная или тройная доза яда… Спасти было невозможно. Чудо нам совершить не удалось… Какой бы ни оказалась наша сыворотка, следующую проверку проведу на себе.

И я понял, что так и будет.

Чижевский Герман Михайлович, литератор. Родился в 1928 году в Москве. Окончил биологический факультет МГУ и художественно-графический факультет Московского полиграфического института. Автор двух научно популярных книг и ряда статей. Основной жанр творчества — научная фантастика. В этом жанре им опубликованы повесть «В дебрях времени» и несколько рассказов, два из них были напечатаны в нашем сборнике. В настоящее время автор работает над научно-фантастической повестью «Герои туманных каньонов» и научно-популярной книгой «Эра гигантских ящеров».

Александр Казанцев

«ЗАВЕЩАНИЕ» НИЛЬСА БОРА

1. Воспоминания

Говорят, все писатели рано или поздно принимаются за мемуары. Работая в жанре научной фантастики, я считал себя от этого застрахованным, и вдруг…

Передо мной четкая фотография, снятая нашим фотографом Центрального Дома литераторов А. В. Пархоменко. На ней группа писателей, моих товарищей по перу. На первом плане поэт Семен Кирсанов, в заднем ряду Леонид Соболев, Георгий Тушкан, Борис Агапов. В центре группы передо мной, проводившим эту встречу, стоит очень пожилой человек рядом со своей заботливой женой. У него усталое лицо с большим ртом и высоким лбом, живые, острые глаза.

Это Нильс Бор, великий физик нашего времени, один из основоположников современной физической науки, а также один из создателей первой атомной бомбы. Он романтически бежал на парусной лодке из оккупированной гитлеровцами Дании. Он создал Копенгагенскую школу ученых, пройти которую считал за честь любой, даже выдающийся физик первой четверти двадцатого века.

Нильс Бор говорил тогда на встрече с советскими писателями, что в физике назревает кризис. Кризис «от переизбытка знаний». Сложилось положение, сходное с концом девятнадцатого века, когда, казалось бы, все физические явления были объяснены и найденные закономерности выражены в виде механики Ньютона и теории электромагнитного поля Максвелла. Все опыты подтверждали господствовавшие теории. Все, кроме одного, кроме опыта Майкельсона, доказавшего, как известно, что скорость света от скорости движения Земли НЕ ЗАВИСИТ. Казалось, объяснить этот парадокс невозможно. Кое-кто хотел бы закрыть на него глаза. Но появился человек с «безумной», как сказал Нильс Бор, идеей — Эйнштейн! Он выдвинул теорию относительности и перевернул все прежние представления физиков. Он создал для готового рухнуть храма познания новый фундамент, на который теперь надо было этот храм перенести. Опыт Майкельсона был объяснен. Но какой ценой! Ценой отказа от обычных представлений во имя того, что законы природы действуют одинаково во всех условиях. Это простое и бесспорное положение приводило к неожиданным и головоломным парадоксам, которые понимали и принимали далеко не все физики. Тогда говорили, что едва ли шесть современников Эйнштейна понимали его. В числе их был Макс Планк, введший понятие о кванте. Он первый поддержал Эйнштейна, утешая его, что «новые теории никогда не принимаются. Они или опровергаются, или… вымирают их противники». Впрочем, Эйнштейна нисколько не беспокоило, признают ли его теорию или нет. Он был так уверен в своей правоте, что только пожимал плечами по поводу непонимания его мыслей. Но мысли его были по-настоящему «безумны», с точки зрения консервативных умов конечно. Именно поэтому они и сыграли такую большую, роль в развитии науки.

Так закончил свое выступление Нильс Бор.

Кто-то из нас нашел уместным пошутить:

— Недаром, значит, говорят, что на будущем Всегалактическом научном конгрессе какой-нибудь из высокочтимых ученых — собратьев по разуму, подняв свои щупальца, скажет: «Земля? Ах, это та планета, на которой жил Эйнштейн!»

Нильсу Бору перевели шутку, и он устало улыбнулся.

— Скажите, профессор, — начал мой сосед. — Теперь, когда люди овладели внутриядерной энергией…

Нильс Бор поморщился.

— …когда научились взрывать атомные бомбы…

— Это надо безусловно запретить! — твердо вставил Нильс Бор.

— …Ясен ли теперь механизм разрушаемого атомного ядра? Помог ли в этом Эйнштейн? — закончил свой вопрос писатель.

— Эйнштейн безусловно помог. В прошлом веке энергетические процессы велись на молекулярном уровне. Молекулы входили в различные химические соединения. При этом выделялась энергия, скажем, при горении. Атомная энергия — это энергия на более глубоком уровне проникновения в вещество. И именно на этом уровне подтвердились многие из парадоксальных принципов Эйнштейна. Но… в физике снова назревает кризис из-за «переизбытка знаний». Прежде все было ясно. Атом состоит из протонов и нейтронов в ядре и электронов в оболочке. Планетарные схемы атома поначалу удовлетворяли физиков. Но вскоре подобно опыту Майкельсона в физику стали врываться сведения о существовании каких-то неведомых элементарных частиц, для наглядной картины модели атома совсем ненужных. Поведение же старых, уже известных частиц становилось необъяснимым. Скажем, электрон проявлял двойственность, ведя себя одновременно и как частица, и как волна. Чтобы осознать все это, пришлось ввести понятие «неопределенности», найти его строгое математическое выражение. Но появляются все новые и новые частицы, удивляя необъяснимостью поведения, кратковременностью существования и неожиданными характеристиками. Кто знает, сколько их еще появится?…