Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Достаточно времени для любви

— Я не даю советов — люди никогда не используют их.

— Извините. Меня устроила бы просто возможность поговорить о своих проблемах с человеком более опытным, чем я. А что касается смутьянов… Мы же не истребляем их, как прежде, — все они, в основном, живы. Изгнать человека на другую планету — способ более надежный, чем казнить его по обвинению в предательстве; таким образом избавляешься от бузотера, не озлобляя его соседей. В то же время мы не теряем его… их… все они ссылаются на одну и ту же планету… ее мы окрестили Счастливой. Вы не бывали там?

— Такого названия, во всяком случае, не слыхал.

— Я полагаю, на нее можно натолкнуться только случайно, сведения о ней мы держим в тайне, сэр, чтобы не потерять возможность использовать ее в качестве Ботани Бэй[3]. Планета — так себе, названию не совсем соответствует, но в целом напоминает Землю-матушку — до того как человечество погубило ее, — или же Секундус — когда мы здесь поселились. Условия там достаточно суровые, чтобы испытать людей и избавиться от слабаков, но и достаточно мягкие, если хочешь прокормить семью и не боишься тяжкой работы.

— Похоже, неплохое местечко. Быть может, за него стоит держаться. Туземцы есть?

— Протодоминирующая раса представляла собой свирепых дикарей, если они еще уцелели. Не знаю, мы даже не учредили там разведывательной службы. У туземцев не хватило ума, чтобы принять цивилизацию, и кротости — чтобы смириться с рабством. Быть может, они могли бы эволюционировать дальше и достичь кое-каких успехов, но им не повезло — с гомо сапиенс они встретились чересчур рано. Но эксперимент наш состоит не в этом. Депортируемые, конечно, победят в таком соревновании — не с пустыми же руками мы их туда посылаем. Дело в том, Лазарус, что эти люди полагают, что они сумеют создать идеальное правительство с помощью мажоритарного принципа.

Лазарус фыркнул.

— Возможно, они действительно сумеют, сэр, — настаивал Везерел. — Я не могу утверждать обратное. В этом и заключается суть эксперимента.

— Сынок, ты что — дурак? Да нет, конечно, нет, иначе попечители уже освободили бы тебя от этой должности. Но… сколько, ты говоришь, тебе лет?

— Сэр, я моложе вас на девятнадцать столетий, — невозмутимо ответил Везерел, — и не стану ни в чем оспаривать ваше мнение. Но мой личный опыт не позволяет мне заранее утверждать, что эксперимент не удастся: я ни разу в жизни не видел демократического правительства, даже на других планетах, а их я посетил немало. Я только читал о них. И на основании прочитанного мог заключить, что подобные правительства никогда прежде не создавались народом, искренне верящим в демократическую теорию. Поэтому я не знаю, что у них получится.

— Хм-мм, — Лазарус казался разочарованным. — Айра, я собирался затолкнуть тебе в глотку все свои знания о таких правительствах. Но ты прав — здесь ситуация новая — и мы не знаем, чем она разрешится. О, конечно, у меня есть определенные и достаточно обоснованные предположения — но тысяча мнений не стоит единственного опыта. Это доказал еще Галилей, и у нас нет причин сомневаться. М-мм… все так называемые демократии, с которыми мне приходилось встречаться или слышать о них, были учреждены либо свыше, либо же сам плебс потихоньку начинал соображать, что голосованием можно добиться для себя и хлеба, и зрелищ — правда, не надолго, ибо такие системы обычно рушатся. Извини, но я не могу предвидеть исхода твоего эксперимента. Можно предположить, что полнится немыслимо жестокая тирания; мажоритарная система предоставляет сильным бессовестным личностям прекрасную возможность для угнетения ближних. Впрочем, не знаю. А сам ты как думаешь?

— Компьютеры утверждают…

— Айра, никогда не прислушивайся к компьютерам; самая сложная машина, которую способен построить человеческий разум, обладает всеми ограничениями, присущими этому разуму. Всякий, кто этого не понимает, забывает о втором законе термодинамики. Меня интересует твое собственное мнение.

— Сэр, я не могу сформировать свое мнение, у меня не хватает данных.

Лазарус хрюкнул.

— Сынок, ты начинаешь стареть. Чтобы чего-то достичь, да просто, чтобы долго прожить, человек должен соображать, и соображать правильно… снова и снова, даже не имея достаточных данных для логического решения. Ты, кажется, рассказывал мне, как сумел меня обнаружить.

— Да, сэр. Документ этот, то есть ваше завещание, дал мне понять, что вы намерены умереть. Тогда, — помедлив, Везерел сухо улыбнулся, — мне не пришлось гадать. Два дня у нас ушло на поиски магазина, где вы купили одежду — чтобы понизить свой общественный статус и обрести здешний облик. Думаю, что поддельные документы вы купили как раз после этого.

Он сделал паузу. Лазарус молчал, и Везерел продолжил:

— Еще полдня ушло на то, чтобы разыскать магазин, где вы снизили свой статус еще больше и, похоже, перестарались: торговец помнил, что деньги у вас были. А поношенную одежду вы выбрали такую, что и новой-то она была бы хуже того, что была надето на вас. Конечно, он изобразил полное понимание ваших объяснений — дескать, для маскарада, — и закрыл рот на замок. Кстати, в его лавке сбывается краденое.

— Верно, — признал Лазарус. — Я постарался убедиться в этом, прежде чем войти в магазин. Но ты сказал, что он заткнулся?

— Пока мы не освежили его память. У барыги свои сложности, Лазарус: ему нужно иметь постоянный адрес. Иногда это вынуждает их быть честными.

— Да, я не осуждаю доброго дядюшку. Вина здесь моя, я допустил промах. Я устал, Айра, да и возраст давал себя знать — вот я и расслабился. Еще сотню лет назад я сделал бы все артистичнее — кто не знает, что куда сложнее убедительным образом понизить свой статус, нежели возвысить его.

— Думаю, что вам не стоит огорчаться — вы были достаточно артистичны, старейший, ведь вы водили нас за нос почти три месяца.

— Сынок, этот мир не ценит лучших намерений. Продолжай.

— А раз так, то следует применить грубую силу, Лазарус. Лавка эта находится в самой бедной части города. Мы оцепили весь район и проверили тысячи мужчин. Долго трудиться не пришлось: вас нашли в третьем клоповнике. Я сам обнаружил вас, потому что был в одном из отрядов. Потом генетические характеристики подтвердили вашу личность. — Айра Везерел чуть заметно улыбнулся. — Новую кровь мы начали вливать в ваши жилы еще до того, как генетический анализатор выдал результаты. Вы, сэр, были уже не в лучшей форме.

— Какая там, к черту, форма — я умирал, занимался своим собственным делом. Пример, достойный подражания, Айра. Ты понимаешь, какую грязную штуку со мной сотворил? Человеку не полагается умирать дважды, а я уже прошел все самое худшее и был готов к концу. И тут влезаешь ты. Мне еще не приходилось слышать, чтобы кого-нибудь реювенализировали насильно. Если бы я знал, что ты здесь переиграл все правила, я бы и близко не подошел к этой планете. Теперь мне придется все повторить заново; либо с помощью этой кнопки — а я всегда презирал идею самоубийства, — либо естественным путем. На это теперь потребуется много времени. Как там с моей старой кровью? Сохранили?