Михаил Кривич - Рыжий и полосатый

-- Если б я умел замедлять время...

-- Значит, и тут вы не перечите природе. Так как же вам могла прийти в голову мысль о мышеловке?

-- Это не мне,-- стал защищаться Каченовский.-- Ее уже тысячу лет как изобрели!

-- Оно-то и плохо,-- пробурчал Полосатый.-- Странные вы какие-то. Нет чтобы от мышей пользу получать, к делу их, скажем, приставить или на худой конец отправить их куда подальше, а вы на них ополчились, вон мышеловок понаделали...

-- К тому же, Юрий Васильевич,-- сказал Рыжий,-- если б мы решили добывать мышей механическими приспособлениями, то уровень травматизма был бы слишком высок. Нет, право слово, это невозможно. Признайте, наш способ рациональнее. Если они мыши, то кем же нам быть, как не котами?

-- Тут и думать нечего,-- вставил Полосатый.-- Лучше не придумаешь. Вот если бы мы кур ловили, тогда хорошо бы хорьком обернуться. А может, лисой, как по-вашему?

Юрий Васильевич молчал: он переваривал информацию.

-- А если никого ловить не надо? -- наконец спросил он.

-- И в этом случае,-- сказал Рыжий,-- надлежит поступать сообразно естественному ходу событий. А не пытаться решать проблему чуждыми ей способами.

-- Верно говорит.-- Полосатый подошел к Каченовскому, встал на задние лапы и заглянул Юрию Васильевичу в глаза; взгляд у него был серьезный, и слова на этот раз тоже были серьезные.-- Для каждого дела наилучший способ тот, который лежит в рамках этого дела. Если вопрос экономический, то и способ его решения должен быть экономическим, а если, скажем, природный, то не надо грубой силы, природа этого не любит.

-- Ой, не любит! -- заключил Рыжий, подражая обычной интонации Полосатого, и все рассмеялись.

Чувство приятности, полного понимания, спокойной благожелательности заполнило Юрия Васильевича будто он был в компании давнишних друзей, близких ему по духу и мыслям, друзей, с которыми он из-за стечения обстоятельств долго не виделся, и наконец случай свел их вместе, в можно всласть поговорить о вещах обыденных и невероятных совершенно откровенно, без оглядки на звания и должности, просто по старой дружбе. Может быть, и гости испытывали подобное чувство; Юрий Васильевич точно этого не знал, но ему казалось, что так оно и есть. Он сварил кофе, расставил чашки, жестом пригласил котов. Втроем они сидели у окна, наслаждаясь тихим вечером и крепким кофе.

-- Может быть, мы,-- неуверенно начал Рыжий, глядя на Полосатого,-продемонстрируем нашему другу... если, конечно, обстоятельства позволяют...

-- Думаю, можно,-- благодушно отозвался Полосатый.-- Валяй. Пусть разок посмотрит.

-- Не откажитесь сообщить, Юрий Васильевич,-- сказал тогда Рыжий,-каким образом включается ваш телевизионный приемник, чтобы не тратить время на чтение инструкции.

-- Сверху красная клавиша,-- ответил Каченовский, недоумевая, зачем нужно включать телевизор и нарушать очарование минуты. Кот тем временем потрусил к телевизору, лениво подпрыгнул, хлопнул лапой по выключателю и вернулся в кресло. Телевизор тихо заурчал, нагреваясь.

"О спортивных событиях дня вам расскажет Светлана Константинова",-прорезался голос из недр полированного ящика. Экран засветился, появилась славная, с застенчивой улыбкой Светлана Константинова; щеки ее казались карминными из-за плохой цветопередачи. Заглядывая в бумажку, она сообщила об очередном туре чемпионата страны по футболу, центральным событием которого была, безусловно, встреча "Арарата" с "Торпедо". На экране засветилась новая картинка с зеленым полем и крошечными фигурками игроков, а потом и крупный план -- фигурки в полосатых футболках подымали вверх руки, ликуя и приветствуя публику. "В первом тайме этого матча,-- сказала за кадром Светлана Константинова,-- отличились братья Армен и Артур Минасяны, забившие два безответных гола в ворота "Торпедо". Второй тайм вы можете посмотреть в видеозаписи сразу после окончания программы "Время"".

Юрий Васильевич привычно вслушивался -- он любил футбол. Однако узнать окончательный счет так и не смог - было не до того. Экран внезапно померк, словно на серую чашу стадиона "Раздан" опустилась грозовая туча, пробежали пестрые полосы и зигзаги, а потом экран опять вспыхнул, сияя такими яркими красками, каких Юрий Васильевич ни в одной телевизоре прежде не видел.

-- Внимание! -- криняул Рыжий и поднял левую лапу, призывая собеседников к тишине.-- Прямая трансляция!

-- Родные края,-- пояснил Полосатый.- Красотища! Страсть как по дому соскучился,-- добавил он печально и глубоко вздохнул.

Юрий Васильевич впился взглядом в экран. Маленький разноцветный шарик плыл в черно-фиолетовом пространстве. Он приближался и приближался становился все больше, он занимал уже весь экран, огромный шар в, красных и голубых пятнах, а на нем -- чуть изогнутая поверхность, вроде гигантской седловины, потом плоскость, изрезанная линиями, которые колыхались и слегка мерцали, меняя оттенки. План становился все крупнее, появилось что-то, напоминающее водоросли; они медленно колыхались, испуская сияние, а между ними плыли, сталкивались и расходились переливающиеся капельки, шарики, шары, облачка, облака...

Юрий Васильевич не знал, как долго продолжалась эта передача. Его будто пробудил от сна голос Полосатого:

-- Будя. Надо экономить электроэнергию. А Рыжий сказал:

-- Трансляция окончена, благодарим за внимание,-- и, подпрыгнув, стукнул лапой по красной клавише.

Странно все-таки устроен человек. Еще три дня назад Юрий Васильевич и не задумывался над тем, есть внеземные цивилизации или нет. А если популярные журналы и воскресные выпуски газет наталкивали его иногда на такие размышления, то вывод его был примерно таким: меня это не касается. Сейчас это его коснулось, причем столь чувствительно, что Юрий Васильевич совершенно изменил свою прежнюю точку зрения. Он никому не мог признаться в этом, поскольку считал свой договор с котами нерушимым, однако ему казалось вполне естественным и несомненным, что далеко-далеко, куда и за тысячу лет не долетят космические корабли на самом лучшем топливе, есть жизнь, непохожая на нашу, странная, чужая, но жизнь, и она вызывала у Юрия Васильевича необъяснимую симпатию, то ли потому, что представители ее явились к нему в таком приятном образе, то ли по той причине, что он видел эту жизнь по собственному телевизору, который уже третий год работает исправно и никогда не обманывает. Если сказано, что фразу по окончании программы "Время" будет показан матч, значит, он и будет показан...

Юрий Васильевич ворочался в постели. Мысли переполняли его, спать не хотелось и он, вспомнив мягкое наставление котов насчет целесообразности и естественности всякого действия, решил не принимать таблетку снотворного, а встать и погулять, коль скоро все равно не спится.