Доминик Грин - Ментагра

Кажется, я говорил убедительно. Мои товарищи забегали и стали что-то кричать друг другу по-норвежски.

Этот вертолет явно не входил в состав американских военно-воздушных сил, а то бы его не покрасили в такой унылый зеленый цвет, а сделали бы веселеньким синеньким со здоровенными белыми звездами и разноцветными полосами, как и остальные военные самолеты. Однако если даже у него на бортах висели и не ракеты, а топливные баки, то торчавшие из всех щелей пулеметы было трудно с чем-нибудь спутать.

Этой зимой последним криком моды в Вооруженных Силах США явно были резиновые скафандры. Я насчитал пять солдат, выпрыгнувших из вертолета в этом чудовищном снаряжении. У каждого была автоматическая винтовка "М-16". Мы переминались с ноги на ногу. У нас не было не только винтовок, но и простой ракетницы.

Все вчетвером мы стояли на палубе. Приблизившись к нам на расстояние звука человеческого голоса, солдаты остановились. Ближе подошел только их командир. Он внимательно разглядывал нас сквозь стекло своего скафандра, а мы рассмотрели его лицо. Это была женщина.

- Здорово, орлы! - сказала она. - Вижу, вы кутаетесь. И как-то это не похоже на форменную одежду.

- Вы так давно служите в армии, - улыбнувшись, сказал Йорген, - что позабыли, как одеваются штатские лица на пассажирских кораблях.

Может, женщина и улыбнулась ему в ответ. Сквозь стекло было трудно разглядеть, да я и не поверил бы ее улыбке.

- Мы не из армии, - сказала она. - Я врач Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов. Полагаю, вы в курсе того, что могли подхватить очень опасную инфекцию. В настоящее время она неизлечима, так что не валяйте дурака. Вы не с этого корабля. Вполне возможно, экипаж вашего настоящего корабля тоже заражен. Говорите его координаты, или его экипаж погибнет.

Йорген кивнул мне с понимающим видом, соглашаясь с тем, что я все правильно предвидел.

- Ничего подобного, - сказал он. - Мы пассажиры этого лайнера и раньше прятались от вас потому, что испугались вооруженных солдат. Извините, если мы что-то сделали не так.

Женщина прицелилась в Йоргена и выстрелила.

Наверное, он умер на месте, ведь она целилась довольно тщательно. Потом, стоя над его трупом, она обратилась к нам с таким видом, словно читала лекцию в морге. При этом эхо выстрелов все еще отражалось от ледяных стен и летало среди нас, как призрак погибшего товарища.

- Если вы будете врать и дальше, мы вас перестреляем. Где ваш корабль?

- "Южный Крест" взял нас на борт у озера Фрикселл, - сказал я. - Некоторые из нас к тому времени уже заболели. Но мы сами не были больны и до сих пор здоровы. Мы браконьеры. Наш корабль высадил нас, чтобы мы собирали яйца пингвинов. Мы уже связались по радио этого лайнера с нашим кораблем, сообщили, где мы находимся, и попросили медицинской помощи. Так что, если вы начнете стрелять, это вам даром не пройдет.

Сначала мне показалось, что женщина меня сейчас застрелит, но потом понял, что она мне поверила и считает, что нам стоит сохранить жизнь. Еще бы! Ведь мы были единственными здоровыми людьми на зараженном корабле!

- Садитесь в вертолет, - сказала она, ткнув в него стволом винтовки. - Там в самом конце есть герметичная камера. Лезьте в нее. И не вздумайте что-нибудь трогать. Поздравляю, - снова улыбнулась она. - Вам выпала высокая честь. Вы будете подопытными крысами. Вы, кажется, довольно упитаны, и это хорошо! Мы сможем срезать с вас много мяса! Ну!

Мы поплелись к вертолету.

Мой личный лечащий врач вновь меня посетил, чтобы посмотреть, достаточно ли быстро я умираю. Сам я был занят, изучая образцы ткани двух других зараженных лиц, официально именовавшихся "больной X" и "больной Y". В моей камере, отрезанной от окружающего мира толстенным стеклом, оборудовали маленькую лабораторию. Конечно, в ней не было тяжелых, острых, колющих и режущих предметов, которыми я смог бы невзначай поцарапать или даже поранить наивных и беззащитных морских пехотинцев. Сам я не сомневался в том, что "больными X и Y" были Педерсен-через-Дэ и Хакон Банг. При этом они явно умирали быстрее меня.

- Полагаю, помещение, в котором я нахожусь, имеет систему автономной рециркуляции воздуха, как космический скафандр? - спросил я.

Врач не поднял головы от занимавшего все его внимание куска кожи, который он только что срезал с моей руки.

- Нет, воздух вашего помещения сообщается с нашим, но проходит сквозь радиоактивные и термические стерилизаторы, а также сквозь холодильник и сушило.

- Ну и зачем это вам? Лучше бы распотрошили фильтр и изучили его содержимое.

Врач уставился на меня с непонимающим видом.

- Возбудитель этого заболевания распространяется по воздуху, ведь так? - начал объяснять ему я. - Воздушные фильтры высасывают зараженный воздух из наших камер, так? Значит, возбудитель попадает в эти фильтры. В любом из них наверняка больше этих микроорганизмов, чем на каждом из нас! Вам надо не стерилизовать этот воздух, а изучать его!

Судя по выражению лица врача, мои слова его заинтересовали.

- А что мы найдем в этом воздухе?

В этот момент дверь распахнулась, и в помещение вошла врачиха из морской пехоты в бумажной маске на лице. Она пристально посмотрела на меня через стекло, наверное, в поисках недвусмысленных симптомов болезни, нахмурилась, ничего не заметив, и удалилась, что-то начертав в своем вездесущем блокноте.

Врач проводил ее глазами.

- Один из ваших товарищей только что умер, но сначала болезнь дошла ему до самой груди, - шепотом сообщил мне он.

Я не стал спрашивать его, кто именно скончался. Какая мне была, в сущности, разница?!

- Пропитайте фильтр водой. Воды тут, наверное, вокруг полно, - сказал я. - В этой воде останется вся пыль, находившаяся в воздухе. При этом микроорганизмы в воде не захлебнутся. Возьмите кусочек стекла и капните на него этой воды из пипетки. У вас будет препарат для изучения под микроскопом. И постарайтесь не прикончить этот микроорганизм, а то вы его никогда не найдете.

Врач закивал.

Неужели он прогулял все лабораторные работы в институте?!

У меня зачесался подбородок. Он у меня уже давно чесался, но я думал, что это нервное.

Заметив, что я чешусь, врач сказал:

- Так оно всегда и начинается. Жаль, что вы заболели…

И с этими словами он вышел.

Врача очень заинтересовала моя идея со стеклышками. Он сделал себе множество таких препаратов и прятал их от врачихи из морской пехоты, которая, наверное, командовала им и могла даже наказать его, если бы он предпринял что-либо без ее команды.

Врач изучал воздействие микроорганизмов со стеклышек на кусочки белой, явно скандинавской кожи.

На второй день и у него зачесался подбородок. К тому времени, как вы понимаете, я сам уже страдал от боли. Мне казалось, что всю нижнюю часть моего лица жгут каленым железом, и я понял, почему древние римляне - если их действительно поражало это заболевание, - хватались за любые средства для его искоренения. Разумеется, меня никто не пытался лечить даже древнеримскими методами. Моих лечащих врачей интересовало лишь то, как скоро я загнусь.