Майкл Гелприн - Не убий

– Ты останешься здесь, с нами. Ты родишь Джонасу детей, и у них будет хорошая кровь, сильная. Они смогут постоять и за себя, и за других, когда Люди Дьявола появятся снова. А они вернутся – они теперь всегда будут возвращаться за пыльцой.

– Почему ты решила, что я останусь с твоим сыном? – не открывая глаз, лениво процедила я. Боль отступала, голова становилась легкой, и говорить мне не хотелось.

– Потому что ты его не убила. Хотя могла.

Могла…

Я криво усмехнулась. Я все забуду через пять-шесть лет. Наверное, даже раньше – без ежегодных процедур болезнь сожрет меня куда быстрее. Память постепенно истает. А за амнезией всегда следует смерть. Только я уже не буду об этом знать.

Джонас

Моя жена Берта Экер родила мне двоих сыновей. Старшему, Тайлеру, уже четырнадцать, Стив на два года младше. Берта оказалась бывшим бойцом галактического спецназа и к компании негодяев примкнула потому, что была смертельно больна. Вырученными за пыльцу священной вербы деньгами она рассчитывала заплатить за операцию. На момент прибытия на Самарию Берте оставалось в лучшем случае пять лет жизни. Операция должна была ее спасти.

Когда жена призналась мне, что больна смертельно, я чуть не спятил от отчаяния. Она дала мне то, чего лишили религиозные святоши. Дала любовь, настоящую, не из книг. И тогда я сказал, что мы должны покинуть планету, продать пыльцу и сделать операцию. Я был готов лететь с Бертой куда угодно и даже обучиться ремеслу второго пилота – в одиночку управлять звездолетом она не могла.

Мы начали готовить корабль к старту, но у нас ничего не вышло – детали выходили из строя одна за другой. А еще через год родился Тайлер. Берта разрывалась между кораблем и сыном, я помогал, чем мог. Я готов был лететь втроем – я был готов на что угодно, лишь бы ее не потерять…

То, что должна была сделать операция, сотворила священная пыльца. Моя жена жива и умирать не собирается. Боли, мучившие ее, прошли без следа, но вот память… Берта теряет ее, медленно, но теряет, сейчас она уже многого не помнит. Верь я в бога, я мог бы сказать, что кощунствую, но я рад тому, что среди прочего она забыла о стоящем на окраине Барсучьей Плеши космическом корабле.

Мы живем в том же доме на отшибе. В ста ярдах от него – могила моей матери с небольшой каменной стелой, на которой выбито ее имя. Я часто навещаю мать и стараюсь не смотреть на другую могилу, в двадцати ярдах ближе к Лесу. В ней похоронен мой отец; я лично сколотил для нее деревянный крест и вырезал на нем «Волчара».

Я часто смотрю, как и чему Берта учит детей. Стив в свои двенадцать легко положит меня на обе лопатки. Не говоря уже о Тайлере, который недавно убил свою первую поганую черепаху.

Беретта

Джонас оказался хорошим парнем. Понимающим, терпеливым. Я была благодарна ему за нежность и внимание и со временем привязалась к нему.

Он хотел, чтобы мы поженились и родили детей, и не понимал моего упорства. И однажды я ему все выложила: про облучение и увольнение из спецназа, про процедуры и операцию, про то, почему полетела с Волчарой, про то, что обречена, что любой стресс, любое нервное напряжение может меня доконать. Что я не могу родить ребенка, зная, что скоро умру.

Джонас, милый, заботливый Джонас! Он отказывался мне верить. Он говорил, что пыльца исцеляет все и, значит, я выздоровлю. Пыльца и впрямь помогала – она убивала боль. Но вылечить?..

Тогда Джонас предложил:

– Научи меня водить корабль. Мы улетим, сделаем тебе операцию, а потом вернемся обратно.

Я решила попробовать. Мы старались, но… Проклятый климат планеты, казалось, задался целью нам помешать. Весь Сезон Снегов держались страшные морозы, Сезон Вербы зарядил затяжными дождями, и солнечные панели, торчащие из боков вездехода, словно небольшие крылья, генерировали очень мало энергии. А потом полетел электромотор, приводящий в движение все шесть колес. И хотя двигатель самой машины работал, передвигаться вездеход больше не мог. На нем до корабля было три часа ходу. Пешком же – полдня.

А затем у нас родился ребенок. Тайлер. Я разрывалась между ним, Джонасом и кораблем. И все ждала, что проклятая болезнь вот-вот скрутит меня.

Каждый раз, когда я смотрела на сынишку, я сходила с ума, думая, что он останется без матери. И, чтобы отвлечься, я как одержимая работала над кораблем, наплевав на то, что мне вредны напряжение и стресс.

Оборудование выходило из строя, сыпались детали. Я чинила коллектор – ломалось устройство причаливания и ориентации. Едва я заканчивала с ним, начинал барахлить отражатель. И так – до бесконечности. Но я упорно возвращалась на корабль. Уже даже не столько с надеждой когда-нибудь улететь – чем больше проходило времени, тем меньше я в это верила. Я окуналась в работу, чтобы не думать о неизбежном.

…Шло время, а болезнь не прогрессировала. Головные боли навещали меня редко. Может ли пыльца исцелить меня? Я не знала. Но хотела в это верить. Хотела – и отчаянно боялась.

Джонас

Накануне Тайлер подошел ко мне и сказал, что на следующий Сезон Вербы хочет взять в дом Салли, дочь Рода Калвина и Бренды Винтер.

– Ей тогда будет четырнадцать, отец, – сказал Тайлер, – и я женюсь на ней.

– Этот брак невозможен, сынок, – вздохнул я, – родители Салли никогда не дадут разрешения на него.

И тогда Тайлер сказал:

– Отец, да кто их спросит.

Я часто думаю о том, что мои дети на три четверти Люди Дьявола, а жена – на все сто. От них шарахаются, боятся их, так же как меня. И я думаю, что это хорошо.

Сегодня мои сыновья вернулись с охоты. С добычей. Стив гордо бросил на землю тушу шипастого барсука, а Тайлер потряс тыквенной бутылью с ядом и снисходительно улыбнулся.

Я взял Берту за руку, и мы всей семьей понесли добычу на рыночную площадь.

Берта

Я слышу, как присвистнул Джонас, и выхожу на крыльцо. Мои сорванцы, кроме двух волков, притащили из Леса барсука. Расцарапанная мордашка Стива светится от счастья. Еще бы – барсуки сплошь покрыты шипами, их удается убить не всякому охотнику, так что у двенадцатилетнего мальчишки есть повод для гордости. Тайлер посматривает на него снисходительно. Не потому, что он на два года старше. Он сегодня убил поганую черепаху, а это на всей Самарии не под силу никому, кроме его отца.

Я прячу улыбку и спрашиваю:

– Откуда ссадины? Опять с мальчишками из деревни дрался?

Стив задирает нос и гордо заявляет:

– С ними подерешься! Они же ни за что в жизни сдачи не дадут! – Мнется и смущенно продолжает: – Мы с Тайлером… э-э… поспорили… Мам, это нечестно, он сильнее. Научи меня драться так, чтобы я мог его победить! Ты ведь умеешь!