Максин МакАртур - Время будущее

У меня упало сердце. Если Мердок перейдет на сторону оппозиционного «Четырем Мирам» лобби, мне станет еще труднее справляться, поскольку я окажусь меж двух огней. До сих пор руководитель службы безопасности был нейтрален.

– Зато этот порядок эффективен, – резко бросил Вич, его не раздражали нападки Мердока.

– На днях, когда я пробовал зарегистрировать жалобу относительно рециркуляции, он не показался мне таковым, – возразил Мердок.

– Возможно, вы неправильно пользовались им.

– Отчего же, я сделал все, что положено по инструкции…

– Хорошо, я разберусь, в чем дело, – пообещал Вич.

Я пробовала не обращать на спорящих внимания и сосредоточиться на мыслях о таинственном корабле, подорвавшемся на мине, но их голоса походили на зловещее шипение и отвлекали меня.

Это была странная пара: Вич, должно быть, родился со знанием всех законов и норм, регулировавших жизнь Конфедерации; Мердок же был способен поступать по собственному усмотрению, игнорируя правила.

Мердока перевели на станцию, потому что на своем прежнем месте службы он отказался брать взятки, вошедшие уже в обычай, и пытался арестовать тех, кто их давал.

Вич, должно быть, наступал в Центральном секторе кому-то на пятки и дышал в затылок, иначе не объяснишь того факта, что этот бюрократ и карьерист оказался на Иокасте. Я уверена, что меня саму послал осуществлять проект реконструкции станции тот, кто надеялся, что я взорвусь, попав в одну из расставленных торами ловушек.

Дверь в главный комплекс со скрипом открылась.

– До свидания, – бросил Мердок и быстро вышел из кабины, опередив Вича, который, наклонив свои антенны, последовал за ним.

Лифт поднялся на следующий подуровень, и я оказалась в так называемом Пузыре.

Гул голосов замер лишь на несколько секунд – в то мгновение, когда я ступила на платформу. Впервые за последние месяцы на верхнем уровне царило такое сильное волнение. Вместо обычных трех или четырех сотрудников, следящих за работой главных систем, здесь сейчас столпилось по крайней мере двадцать человек. В небольшом круглом помещении было тесно и жарко. Баудин склонился над дежурным, располагавшимся у монитора, регистрирующего показания главного датчика, а лейтенант Конфлота Ли сидела за пультом управления.

– Где она? Показывайте! – воскликнула я, протиснувшись за спиной Баудина, который от волнения забыл отсалютовать мне по уставу. Мне это не понравилось, но я промолчала и взглянула через плечо одетой в темно-синюю форму Ли. Та искоса бросила на меня быстрый взгляд, и ее тонкие пальчики забегали по клавиатуре, выводя на экран нужную информацию.

– Дрейфует на краю астероидного пояса. Командир, там корабль.

Корабль? Мы лишились судового дока с тех пор, как сэрасы взяли нас в кольцо блокады. Последний контакт станции с внешним миром – и то ограничившийся лишь регистрацией датчиков – состоялся три или четыре месяца назад, когда крошечный корабль-разведчик пытался пробиться к нам через пояс астероидов. Разведчику, должно быть, каким-то образом удалось добраться сюда незамеченным, но как только он миновал астероиды, серые корабли уничтожили его на наших глазах. Какая бессмысленная жестокость! Ведь крошечное транспортное средство не представляло никакой угрозы для огромных, мощных судов сэрасов.

Тем не менее, этот случай заставил о многом задуматься. Он натолкнул нас на мысль о том, что можно попытаться послать небольшой корабль через астероиды за пределы системы. Мы действительно отправили с Иокасты двух добровольцев в надежде, что они незаметно проберутся мимо серых кораблей. Но после вылета оба как в воду канули. Больше мы их не видели и ничего не слышали о них. Тогда мы предприняли еще одну попытку прорвать кольцо блокады, воспользовавшись прикрытием – хвостом кометы, очень похожей на нынешнюю. Посланный корабль получил повреждения, и мы вынуждены были наблюдать, как, потеряв управление, он постепенно удаляется от нас. Пилот был обречен на смерть от удушья. Он оставался в живых, пока не закончился кислород, а мы сожалели о том, что сэрасы не стреляют в корабль. Лучше было бы сразу прекратить его страдания.

Мы никогда не знаем, как поведут себя сэрасы, и все же, мне кажется, они вряд ли позволят нам вмешаться в ход событий. Мы действуем методом проб и ошибок. На этот раз нам снова придется рисковать, подвергая опасности один из двух оставшихся челноков с несколькими пилотами на борту. Радиоактивные обломки подорвавшегося корабля, несомненно, таят для них угрозу, не говоря уже об опасности, исходящей от сэрасов.

Меня не радовала мысль посылать наших людей к месту катастрофы. Мы уже потеряли эскадрильи Земного Флота в какие-то пять минут, когда сэрасы впервые атаковали нас, и я больше не хотела отправлять людей на смерть.

Ближайший к нам серый корабль двигался по обычной орбите, никак не реагируя на события в районе астероидного пояса. Пока все шло хорошо.

Я взглянула на показания датчиков.

– Мы получили идентификационный сигнал?

Ли взглянула на экраны с поступившими на этот момент данными из района взрыва и нахмурилась, как будто отсутствие идентификационной записи оскорбляло лично ее.

– Нет, мэм. Радиация после взрыва мины мешает прохождению сигнала. Да и сам корабль сейчас представляет собой раскаленный осколок.

Мы должны знать, откуда прибыло судно. Возможно, оно пыталось доставить нам послание от Конфедерации или с Земли. А это означало бы конец нашей изоляции. Правда, погибший корабль мог быть всего лишь очередным разведчиком. Я потерла шею в том месте, где был вживлен имплантат.

– Хорошо. Мы пошлем космический аппарат, хотя подготовка займет немало времени.

Аппарат – полуразбитый робот, оснащенный основными датчиками и ограниченный в своих движениях, предназначался для исследования геологического состава астероидов. Он один уцелел из пяти имевшихся когда-то на станции. После появления сэрасов мы изменили датчики робота, так что теперь его можно было использовать при ремонте отражателей. Этот аппарат позволит нам по крайней мере не рисковать людьми.

Ли кивнула и послала сообщение в технический отдел, но Баудин, узнав о моем решении, пришел в разочарование.

– Аппарат не сможет доставить корабль на станцию, – возразил он. – А что, если на его борту находятся уцелевшие при взрыве люди?

– В таком случае мы восстановим судно. Но сначала нужно получить точную информацию о том, что там происходит.

В душе я хорошо понимала Баудина: его раздражала наша вынужденная уступчивость сэрасам, сознание того, что единственный из возможных для нас путей сопротивления состоит в том, чтобы ничего не предпринимать. Вместе с тем вероятность того, что на подорвавшемся корабле кто-то остался в живых, была чрезвычайно мала, и Баудин не мог убедить меня рисковать людьми без веских на то оснований.