Фред Саберхаген - Человек-Берсеркер

Стая красных точек, берсеркеров, шла в хвосте арьергарда.

Дредноут, равно как и весь сильный авангард не развернулись, чтобы помочь тем, кто подвергся нападению. Необходимо было как можно быстрее проскочить через Боттлнек к открытому космосу с его бесконечными маршрутами для полета.

Конечно, голограмма не была совершенной. Даже новейшие приборы дредноута и боевые компьютеры не могли точно определить нахождение кораблей, движущихся со скоростью света, появляющихся из нормального космоса и уходящих в него обратно, прячущихся за темными скоплениями газа и пыли.

Микель посмотрел на лицо капитана. По ее лицу можно было понять, что дела идут так, как и ожидалось. Засада берсеркеров не оказалась для людей полной неожиданностью, и они проскочили ее почти без потерь. Временами поглядывая на голограмму Микель заметил, что одна зеленая точка из арьергарда внезапно исчезла.

Точки красного и зеленого цвета все время появлялись и исчезали, двигаясь как светлячки, когда менялась их позиция, или когда они удалялись в нормальный космос и появлялись из него.

Но это исчезновение было необычным – эта зеленая точка больше не появлялась.

Микель внимательно еще раз пересчитал зеленые точки. Так и есть – одной не хватает. Он пристально глядел на голограмму, пока, наконец, не понял, что она не возвратится никогда.

Неизвестное Микелю число человек со всей их мебелью, запасами пищи, вооружением было превращено в сгусток энергии и атомные частицы.

Микель покачнулся в своем кресле, но не от страха, а от охватившего его внезапного волнения. Никогда раньше мальчику не приходилось сталкиваться со смертью так близко и он даже немного пожалел, что настоял и пришел сюда.

Микель посмотрел на Ломбока. Тот продолжал стоять рядом с креслом.

– Я хочу уйти.

Ломбок кивнул головой. Он помог мальчику слезть с кресла и проводил его в каюту.

Могучий дредноут продолжал лететь в нормальном или стандартном космосе, в то время как позади него продолжала кипеть яростная битва.

Неумолимые красные точки появлялись и исчезали, – горы металла, не знающие страха или усталости.

ГЛАВА III

В Кабинетах административных вспомогательных служб на базе было принято соблюдать тишину, а точнее, даже не тишину, а просто спокойствие. Но все же еле слышная музыка порой просачивалась в контору Секретаря Обороны. Популярные мелодии некоторых групп Западной Европы второй половины XX века были особенно приятны уху Секретаря.

Но в данный момент Тупелоф, сидя за своим огромным столом, на который он положил свои огромные ступни, даже не пытался прислушиваться к каким-либо мелодиям.

– Я не могу считать это добрым знаком. Ребенок чуть не потерял сознание, когда впервые наблюдая бой, увидел гибель людей.

Тупелоф был могучего телосложения, весьма привлекательным, еще молодым человеком. Историку его черты лица могли бы напомнить портреты Оскара Уайльда.

– Это его первый полет. Не говоря уже о том, что это его первый бой, – сказал Ломбок, опускаясь на стул.

ДЖОН КАРЛСЕН вошел в док всего двадцать минут назад, и Ломбок был первым кто сошел с корабля. – И все это посреди ночи. Но я все же думаю, что он не из трусливых.

– У вас есть копия генетической структуры его биологических родителей?

– В Центре адаптации есть копия только с материнской линии. Имя отца не установлено. Но мы продолжаем компьютерный поиск.

Секретарь снял ноги со стола и принял более официальную позу.

– Вы занимаетесь Микелем и его матерью уже более четырех месяцев. Есть ли какие-нибудь предположения, что же именно с ним происходит?

– Я уверен, что его мать не знает, в чем тут дело. Но я думаю, что сам Микель знает, что с ним происходит, – Ломбок поднял свою тонкую руку, словно желая предотвратить вопросы. – Я не могу аргументировать свою догадку. Я не могу процитировать какие-либо его слова, не могу прокомментировать какие-либо действия. Но он порой так странно на меня смотрит! И слушает с поразительным вниманием. Иногда он способен запомнить и повторить однажды услышанную речь или мелодию. Он может запросто воспроизвести рассказ своей матери о том, что они будут делать в Академии, хотя она говорила не меньше часа.

– Удивительно, – сказал Тупелоф. – А что вы скажете о работе экипажа “КАРЛСЕНА”?

– Они все проявили огромный интерес. Проделана большая работа. Выдвинута масса предположений. Я надеюсь, что хотя бы часть из них верна...

– Хорошо. А теперь нам необходимо решить каким образом лучше всего сообщить нашим гостям неприятную новость? Кто это сделает лучше всего?

Ломбок на минуту задумался. Он слегка потер лоб и, как бы рассуждая вслух, произнес:

– Мать, я полагаю, воспримет все с большим доверием, если ей все скажет человек весьма высокого служебного положения. Самого высокого. Если бы мы смогли организовать для нее встречу с президентом...

– Забудьте об этом, – перебил его Секретарь. – Потребуется несколько дней. И, к тому же, он вообще не любит бывать здесь. А я не хочу, чтобы они улетали с Мунбейз на Землю.

– Тогда вы сами скажите ей, – предложил Ломбок. – Я не думаю, чтобы для ребенка было важно, кто именно ему все сообщит. Конечно, если мать расстроится, даже ненадолго, кто знает, какой вред это может принести одиннадцатилетнему мальчику.

– Хорошо. Я прикажу привести ее сюда, – Тупелоф встал. Оглянувшись он окинул взглядом свой кабинет.

Как сделать так, чтобы эта большая комната произвела впечатление на женщину, которая провела большую часть своей жизни" вне технических достижений.

Тупелоф включил электронные обои. Для декорации использовался пейзаж обратной стороны луны. Вот видна огромная махина “КАРЛСЕНА”. Он достаточно высок, чтобы не затеряться среди высокогорья. Корабль хорошо видно на самом краю кратера – лет десять назад сюда не раз приходили туристы, чтобы взглянуть на единственный действующий вулкан на Луне.

На противоположной стене он расположил впечатляющую статистику военных побед – цифры плыли, все время менялись. Вообще говоря сведения не новы, но кому какое дело?

На стене, которая располагалась сразу за его столом, Тупелоф воспроизвел нечто бело-голубое, воспоминание об уходящем вдаль горизонте на Земле, где-нибудь на Море. У какого человека – будь он даже с самой отдаленной планеты – не заноет сердце при взгляде на пейзаж его далекой Родины?

Тупелоф посмотрелся в зеркало, пригладил взбившиеся волосы ладонью, вообще постарался привести себя в порядок и даже попытался придать своей персоне официальный вид.

Ломбок вышел и через минуту вернулся вместе с Кармен. Она была в новом платье.