Андрей Величко - Дом на берегу океана

На фоне покупки ружья приобретение рыболовных принадлежностей как-то не запомнилось, ибо истрачено на них было меньше тысячи. По дороге домой я остановился у Беляево, где купил в хозяйственном пару кухонных ножей и моток капроновой веревки.

В силу приближающихся новогодних праздников в магазине торговали и фейерверками, так что после недолгой брьбы с жабой я приобрел шестидесятизарядную батарею за четыре с половиной тысячи. Земноводное поначалу вопило – мол, тут есть и за полторы, но я напомнил, что не следует экономить на представительских расходах. В конце концов, это одноразовые траты, и чем сильнее впечатлятся аборигены, тем проще мне будет с ними общаться.

После чего вернулся домой, включил комп и набрал в Яндексе сочетание "мангаревский язык". Быстро выяснилось, что вообще-то этот язык чаще называют мангареванским, он относится к восточно-полинезийским и слово "небо" на нем звучит как "рани", а дом – "хари". И все. Короче говоря, приемлемого мангареванско-русского разговорника в интернете не нашлось. Но зато нашелся краткий русско-гавайский для туристов, который я и распечатал, потому как Гавайи, в конце концов, тоже относятся к Полинезии. Разговорник действительно оказался очень кратким, он занял всего три страницы. Постаравшись запомнить несколько фраз, я свернул бумаги, сунул в карман и отправился в гараж, потому как следующий поход на остров предполагал устроить оттуда. Во-первых, он расположен на двадцать метров ниже, что хоть и немного, но все же уменьшит разницу давлений, да и ветер там ничему особенно повредить не сможет. Кроме того, сейчас я собирался тащить с собой приличное количество барахла, а в гараже давно стояла купленная для дачи, но так и не доставленная туда тачка. Причем не простая, а с двумя довольно большими колесами.

Итак, тачка нагружена, аппаратура включена… вот открылась маленькая дырочка на остров Хендерсон, откуда сразу засвистел теплый ветер. Минута… вторая… включился оставленный мной маяк на острове, и края перехода поползли в стороны. Пригнувшись, я рывком вкатил тачку в доисторическую Полинезию.

Аборигены за время моего отсутствия прошли совсем немного, всего метров пятьдесят. Я привел в боевую готовность свою батарею, которая называлась "ни пуха ни пера", выложил из тачки раскладной стульчик, две бутыли воды, пакет попкорна, кулек шоколадных конфет и два биг-мака, разложил все это на трех салфетках и сел ждать подхода делегации.

Надо сказать, что она не очень спешила. Три километра аборигены преодолели минут за сорок пять, дав мне возможность хорошо себя рассмотреть и сосчитать.

Двенадцать человек. Трое мужчин, один из которых явно пожилой. Шесть подростков – две девочки и четыре мальчика лет по двенадцать – четырнадцать. И три… женщины? Нет, все-таки скорее ведьмы, возраст которых я даже не пытался определить.

Делегация подошла метров на сорок и встала, то есть села. Именно села, а не упала на колени! У них тут что, пришельцы вроде меня не вызывают повышенного почтения? Да и хрен с ним, подумал я и встал – пора было поджигать шнур у батареи, которая стояла в десяти метрах за мной.

Примерно полминуты она свистела и хлопала, расцвечивая небо разноцветными искристыми шарами. Впрочем, зрителей было немного. После первой же вспышки, сопровождаемой грохотом, почти все уткнулись носами в колени, и только два подростка, мальчик и девочка, с восторгом пялились на невиданное зрелище.

Но оно быстро кончилось. Выдержав минутную паузу, я взял портативный мегафон, расправил на коленях свои распечатки и произнес краткую речь:

– Алоха кака ху… тьфу, хияки! Ау пу рани. Пехеа оэ?

То есть пожелал аборигенам доброго утра, сообщил, что я с неба и поинтересовался, как у них дела. Что удивительно – меня, кажется, поняли. Во всяком случае, парень, не испугавшийся салюта, завопил что-то, в чем я разобрал слова "майка иоле", то есть "плохо". При этом он жестикулировал, и жесты были понятнее слов. Сначала оратор показал на своих спутников, потом втянул живот так, что он прилип к позвоночнику, а сам парень стал похож на наглядное пособие по дистрофии, и вот тут-то и прозвучало то самое "плохо". Потом он довольно внятно показал, что им нечего есть и пить, и, выбрав самую мелкую девочку, пригнул ее на песок, свел руки к ногам и жалобно запричитал. Я так понял, что от недоедания у них умирали дети. Но, глянув в свой словарь, не нашел там ни одного подходящего к случаю выражения. Откуда, скажите мне, в полинезийском языке взялись слова "банк", отель", "паспорт", "аэропорт" и так далее? Их же в моей шпаргалке набралась почти страница. А вот из фразы "я пришел помочь вам" нашлось только последнее слово. Так что, плюнув на попытки объясниться словами, я просто протянул пареньку конфету. Он неуверенно подошел, взял ее, но что с ней делать дальше, не понимал. Пришлось достать другую и съесть у него на глазах.

Физиономия паренька выразила понимание, он развернул свой подарок, понюхал, лизнул…

На его лице проступило столь явно голодное выражение, что я побоялся, не подавился бы он этой "Белочкой". Но молодой человек вдруг сделал над собой героическое усилие и протянул конфету соседке.

Вот это да, подумал я, запуская руку в кулек и доставая оттуда сразу горсть "Белок". Она ему сестра или кто? Хоть так, хоть этак подобные алгоритмы поведения внушают оптимизм.

В общем, скоро вся делегация лопала продукцию кондитерской фабрики "Красный Октябрь". Пока они занимались этим сверхважным делом, я рассмотрел их повнимательней.

Вопреки утверждением википедии, встретившиеся мне полинезийцы почти не имели татуировок. Только самый старый из мужчин мог похвастаться тремя полосками на подбородке и двумя – над бровями, да у того, что чуть помоложе, на лбу имелась спираль и какая-то закорючка на правом плече. Все остальные же явно пренебрегли искусством тату.

Одежда аборигенов представляла собой юбочки из материала, похожего на циновки. У мужчин они были чуть покороче, у женщин – длиннее, но с разрезом сзади. Естественно, ничего похожего на бюстгальтеры не наблюдалось. Но ни малейшего интереса этот факт во мне вызвал, ибо все лица женского пола были или слишком молоды, или еще более слишком страшны.

После конфет настала очередь попкорна и бигмаков. Но, так как их было всего два, одаренными оказались только молодые люди, не испугавшиеся салюта. Это явно не понравилось мужику со спиралью, и он что-то квакнул. Девочка, вздохнув, протянула свой бигмак ему.

А вот подобное надо пресекать в зародыше, подумал я. Если полученные от меня блага кто-то начнет перераспределять по своему усмотрению, добром это не кончится. И, положив руку на рукоять нагана, рявкнул: