Максим Курочкин - Аниськин и шантажист

– Так дети же, Андрюшка и Дашутка.

– Чьи дети? – уточнил Костя.

– Мои.

Женщина остановилась и участливо заглянула в глаза участкового. По причине раннего утра и темноты глаз участкового было не видать, поэтому женщина решила подтвердить свои подозрения словами:

– С вами все в порядке, Константин Дмитриевич?

– Людмила Сергеевна, ваш муж неродной отец вашим детям?

– Поклеп, – быстро схватилась женщина, – у Дашутки глазки точь-в-точь в ихнюю породу, а Андрюшка вообще всей личиной в отца. Чистой воды поклеп! А кто вам сказал?

– Что сказал-то? – начал терять терпение Комаров.

– А что я детей не от Толика нагуляла?

– Так, все сначала, – схватился за голову Костя, – Толик – это ваш муж?

– Ну.

– Дашутка и Андрюшка – ваши общие дети?

– Ну.

– Так почему ваши дети сироты, если у них есть и отец, и мать?

– Так это я для жалости их так назвала, чтобы вас разжалобить. Вы разжалобитесь и быстрее супостата словите. Ой, быстрее, Константин Дмитриевич, быстрее, пока этот гад все деньги не пропил!

– Много денег? – участливо вздохнул Костя.

– Ой, много, – вздохнула женщина, – на машинку стиральную скопила, автоматическую. Слышали про такие? На кнопочку нажимаешь, а она и постирает, и прополощет, и высушит – нате, получайте! По телевизору в рекламе порошков показывают. Давно уж коплю, сегодня хватилась – пусто! Ни копеечки не оставил, супоста-а-ат, – опять взвыла дурным голосом Людмила.

– Где он может быть сейчас?

– Да в городе же, – ночью еще уехал, к обеду вернется.

– Зачем уехал? По делам или просто так?

– Кто ж его просто так отпустит? Не выходные же. Детали выбивать. Там с утра надо, пораньше, чтобы очередь занять. Они детали получат – и сразу домой.

– Так куда же вы меня ведете? – как вкопанный, встал Костя, – если его точно нет в Но-Пасаране?

– Сама не знаю, – остановилась и Людмила, – вы власть, вы и решайте, куда идти и как похищенное родной жене вертать.

– Вы только не волнуйтесь, Людмила Сергеевна, – вздохнул Комаров в предвкушении бури, – я постараюсь сделать все, что в моих силах.

«Какое там „не волнуйтесь!“ – думал он, шагая домой, – можно руку отдать на отсечение, что на стиральную машинку бедняжке придется начать копить снова».

Комаров в ужас приходил от того, какие суммы могли прогулять за один вечер местные мужики. И ладно бы, если деньги добывались легким трудом. Так нет! Работали до изнеможения, остервенело копили, а потом раз – и спускали все в каком-то бредовом, дурном угаре. И ничего с этим Комаров не мог поделать. Ну, проведет он беседу, ну, посадит под свою ответственность на пару дней преступника в камеру, которая находилась при отделении, и все.

Да и сажал-то он их больше для сохранности, чем для наказания. Костя уже познакомился с сельской женщиной, когда она в ярости. Зрелище, надо вам сказать, занимательное. На первый взгляд, ничего особенного, среднего росточка, ни грамма мускулов, а как рассвирепеет – спасайся, кто может. Под горячую руку может попасть и невиновным, например, самому Комарову.

– Что-то надо придумать, – жаловался он Кириллу за завтраком, – кружки что-ли какие организовать или клубы.

– Ага, – хихикнул Кирилл, – Пиквикский клуб. Может, еще площадку для гольфа сделать?

– А почему нет? Местность позволяет, и почему, скажи на милость, только английские лорды имеют право играть в гольф? А наши но-пасаранцы должны только вкалывать в поте лица и пить беспробудно? И почему именно гольф? Вполне можно организовать бильярдную или играть в городки.

– Не горячись. Просто это не твоя работа, а культпросветработников. А ты должен ловить преступников и следить за порядком.

– И предотвращать преступления. А в деревне большинство преступлений – от пьянства. А пьянство – от скуки. А скука – от отсутствия элементарных развлечений. Даже кино, и то перестали показывать.

– Да-а-а, братец, – протянул Кирилл, – похоже, увяз ты порядочно. Я-то думал, что промаешься дурью пару месяцев и сбежишь. А ты, кажется, пока не проведешь маленькой революции, не успокоишься.

– Вот погоди, – не обиделся на сарказм брата Костя, – немного поживешь тут, сам уезжать не захочешь.

Уже к обеду Костя понял, что погорячился. Потому что желание все бросить и уехать возникло у него самого. Еще утром у него родилась мысль перехватить грешного воришку Толика и проконтролировать процесс страстной встречи супругов. Костя все утро выглядывал из окна в надежде увидеть машину, на которой уехал Толик. Мимо проезжал противно дребезжащий от старости автобус с доярками, два раза промаршировали туда и обратно пионеры из крошечной, но уже заслужившей уважение сельчан пионерской организации, прошмыгнул даже тот, кто выбрал Но-Пасаран для разворачивания свой преступной деятельности. Но Костя не обращал на них внимания. Он ждал Толика. Ждал, но все-таки прозевал момент его возвращения.

О битве в семействе Маркеловых Костя узнал от местной медсестры, выполняющей и роль фельдшера. Запыхавшаяся Калерия ворвалась в отделение с клубами морозного воздуха и выдохнула:

– Быстрее, Костя, а то поздно будет.

Костя поморщился. Не нравилось ему сегодня слово «поздно»! Но Калерия была не из тех, кто поднимает напрасную тревогу. Комаров накинул дубленку и выскочил за девушкой.

Калерии было за тридцать, и она была не замужем. Ее нельзя было назвать красавицей, но человек, мельком бросивший на нее взгляд, оборачивался снова, сам не понимая, что же так привлекло его в этой высокой, статной девушке. И чем больше смотрел на Калерию этот человек, тем труднее было ему отвести от нее взгляд, тем больше достоинств находил он во всем ее облике. А уж те, кто был близко знаком с Калерией, видели за незаурядной внешностью не менее незаурядную душу и любили ее больше за характер – незлобливый, мягкий, сострадательный.

Девушка была несколько полной, но полнота ее отличалась от обычной бесконтрольной полноты. Пышной была грудь, округлыми – бедра, мягкими – руки. И сама она была подобна гитаре: такая же пьянящая, влекущая, полная музыки и звенящей глубины.

Двигалась Калерия легко, словно и не касалась ногами грешной земли. Без устали могла пройти до райцентра и обратно – даже не разрумянится.

Вот и сейчас – Костя едва поспевал за девушкой. Дом Толика стоял далековато от отделения милиции, Комаров запыхался от быстрой ходьбы, а Калерии – хоть бы хны, только щеки порозовели.

И все-таки не зря торопила Калерия Комарова. Когда Костя растолкал группку любопытных, битва в доме Маркеловых уже была окончена. Комаров перешагнул порог и замер: весь пол в комнате был залит кровью. В том, что это была именно кровь, не было никакого сомнения, кое-какой опыт у Кости все же был. Но кровь была какая-то не такая: жидкая, словно разбавленная, и пахла… Волосы на голове Комарова зашевелились. Только сейчас до него дошло, что в комнате стоял запах вареного мяса.