Пол Андерсон - Звездный зверь

Однажды в ту часть мозга, которая осталась от человека, ему пришла старая рифма. Он позволил словам прозвучать зловещим громом в его мозгу и попытался произнести их вслух. Лес задрожал от хриплого тигриного рыка.

Тигр, тигр, твои глазаогнем горят в ночных лесах.Чей бессмертный взгляд иль криксмог нарушить этот миг?

И из его кошачьей высокомерной души вырвался ответный рык:

— Мой!

Поначалу он не был слишком удачлив: человеческая неуклюжесть мешала ему. Он рычал от ярости и огорчения, когда кролики разбегались от него, а олени чуяли, где он затаился, и уносились стрелой. Он приходил к дому Ави, и она скармливала ему большие куски сырого мяса, и смеялась, и чесала ему под подбородком. Она была довольна своим домашним животным.

«Ави», — подумал он и вспомнил, что он ее любил. Но то было в человеческом облике. Для тигра в ней не было ни эстетической, ни сексуальной привлекательности. Но ему нравилось разрешать ей гладить себя, и он мурлыкал, как мощный мотор, и терся о ее стройные ноги. Она все еще была дорога ему, и когда он снова станет человеком…

Но тигриные инстинкты отвоевывали себе путь, наследие миллионов лет нельзя было так легко снять со счетов, не важно, как старались специалисты, изменяя его. Они добились всего лишь повышения его умственного уровня, но нервы и железы тигра работали сами за себя.

Наступила ночь, когда он увидел семейство кроликов, танцевавших в лунном свете, и атаковал их. Один удар огромной лапы со стальными когтями, и он услышал звук распарываемой плоти и хруст сломанных костей, и тогда он глотал сладкую горячую кровь и сдирал мясо с хрупких ребер. Он впал в неистовство, он рычал и бушевал всю ночь, выказывая свое ликование бледной морозной луне. На восходе он прокрался в свою пещеру утомленный, его человеческий разум был немного смущен всем этим. Но на следующую ночь он снова был на охоте.

Его первый олень! Он терпеливо лежал на ветке, нависающей над тропой, только нервно подергивался его хвост, пока часы медленно тащились, и он ждал. И когда олениха стала проходить под веткой, он кинулся на нее, как рыжая молния. Сильный удар лапой, челюсти, как ножницы, короткая ужасная схватка, и она лежала мертвой у его ног. Он объелся, он ел до тех пор, пока с трудом мог дотащиться назад в свою пещеру, и тогда он заснул, как после попойки, пока голод не разбудил его, и он пошел назад к скелету. Стая диких собак жадно терзала его. Он кинулся на них и убил одну, а остальных напугал. После этого он продолжил свой пир, пока не остались только кости.

Лес был полон забав, для тигра жизнь была легкой. Но не слишком легкой. Он никогда не знал, вернется ли он назад с полным или пустым желудком, но это не портило ему удовольствия.

Им не удалось стереть все воспоминания тигра, остались обрывки, чтобы приводить его в недоумение, иногда он просыпался с легким недоумением: «Где он находится, что происходит?» Казалось, он помнил туманные восходы в джунглях, широкую коричневую реку, блестящую на солнце, другую пещеру и еще одно полосатое тело рядом с ним. С ходом времени он становился все более и более сбитым с толку, он смутно представлял, что, должно быть, он однажды охотился на негров, и ему казалось, что белые носороги проходили мимо него, как движущиеся в потемках горы. Становилось все труднее держать мысли в порядке.

Этого, конечно, и следовало ожидать. Его кошачий мозг не мог вместить все воспоминания и представления человека, и с ходом недель и месяцев он терял прежнюю ясность воспоминаний. Он все еще идентифицировал себя с определенным набором звуков «Хэрол», и он помнил другие формы и сцены — но все более и более туманно, как будто они были тающими крыльями сна. И он твердо держал в уме, что ему нужно вернуться к Ави и позволить ей послать… или привезти?.. его куда-то еще, прежде чем он совершенно забудет, кто он такой есть.

«Ну, пока еще есть для этого время», — думало его человеческое «я». Он не потеряет все эти воспоминания сразу, он знал достаточно хорошо заранее, что его человеческая суть, на которую было сделано наложение, будет распадаться в своем непривычном вместилище, знал и то, что ему нужно будет вернуться. И тем временем он все глубже и глубже погружался в жизнь леса, его горизонты сужались до тех пор, пока такая жизнь не стала его привычным образом существования.

Время от времени он приходил вниз к морю, к дому Ави, чтобы получить еду и отметиться. Но эти визиты становились все реже и реже: открытое пространство действовало ему на нервы, и он не мог больше оставаться в доме после наступления темноты.

Тигр, тигр…

А лето было на исходе.

Он проснулся от сырой изморози в пещере, снаружи шел дождь, и колючий ветер дул в промокших темных деревьях. Он задрожал, зарычал и выпустил когти, но этого врага он не в состоянии победить. День и ночь медленно тащились в тоске.

Он вспомнил, что тигры в старые времена были очень приспособляемыми животными, граница их обитания распространялась до Сибири. Но его оригинал был родом из тропиков. «Черт побери!» — ругнулся он, и громовой рык прокатился по лесам.

Но потом наступили сухие, ясные дни с дикими ветрами, зовущими с высоких бледных небес, с упавшими листьями, вьющимися в водовороте ветров и смеющимися своим тонким, хрустящим смехом. В небесах кричали гуси, направляясь на юг, и трубный глас оленя раздавался в ночи. Воздух был опьяняющим, тигр катался в траве, мурлыкал, как приглушенные раскаты грома, и выл на огромную оранжевую луну, когда она вставала. Мех его стал гуще, он больше не чувствовал холода, разве что острое покалывание в венах. Теперь все его чувства обострились, он жил с настороженностью, как будто ходил по острию ножа, и научился ходить по опавшим листьям, как тень.

Бабье лето, длинные ленивые дни, как восставшая из праха весна, огромные звезды, терпкий запах гниющей растительности, и его человеческий разум вспомнил, что листья похожи на золото, бронзу и пламя. Он ловил рыбу в ручьях, зачерпывая свою добычу одним резким движением лапы, он рыскал в лесах и выл на высокие горы под луной.

Когда вернулись дожди, серые, холодные и мокрые, мир утонул в море слез. По ночам был мороз, от которого немели его лапы, а звезды блестели ярче, и сквозь холодную тишину он мог слышать отдаленный шум моря. Становилось все труднее подкрадываться, и он часто голодал. Но теперь он не слишком обращал на это внимание, но переживал из-за прихода зимы. Возможно, ему лучше вернуться.

Однажды ночью выпал первый снег, и утром мир был бел и спокоен. Он с трудом прокладывал себе путь, рыча от злости и размышляя, не пойти ли ему на юг. Но котам не свойственны долгие путешествия. Он смутно припомнил, что Ави может дать ему еду и крышу над головой.