Виталий Пищенко - Разлом времени

- Ну, мало ли что... Дождь, ветер сильный. Музей все-таки.

- И когда ты ее включил?

- Как всегда. Посетители ушли, я проверил, не остался ли случайно кто-нибудь, и включил.

- Проверил... Это что, ходил по всем помещениям?

Похоже, моя назойливая тупость уже удивляла Маруфа, но отвечал он по-прежнему вежливо.

- Нет, что вы. Какой смысл ходить, если в каждом помещении датчики установлены. Если на территории музея есть посторонний, защита не включится.

- И в подземелье датчики есть?

- И в подземелье, и во дворе, и в дворовых постройках - везде.

- Значит, незаметно проникнуть в замок или выйти из него не сможет никто посторонний?

Что стоит за этим вопросом, мальчишка понял сразу. Побледнел, но ответил твердо:

- Нет. За это я ручаюсь.

Совсем весело... Классическое "преступление по-английски"... Читать про подобное я читал, а сталкиваться, слава богу, не приходилось... До сегодняшней ночи...

- Спасибо, Маруф. Скажи мне еще вот что...

Те же вопросы: кто уходил, куда, зачем, надолго ли, когда? Те же ответы... Стоп! Вот это важно.

- Когда, ты говоришь, вернулись Павел с Андреем?

- В половине третьего. Я ближе всех к залу сидел, слышал, как часы били, когда они вошли.

Осталось поговорить со старичком-горнистом. Вспомнил наконец его фамилию: Ройский, Вильям Ройский. Потом поднимусь к друзьям - может быть, они что-нибудь заметили. Больше сделать ничего не успею - небо на востоке уже светлеет, вот-вот прибудет шеф со следственной бригадой...

В номере Ройского едко и неприятно пахло каким-то лекарством. Да, сегодня у Бориса недостатка в пациентах нет.

- Садитесь, пожалуйста.

Старичок - сама вежливость. А глаза в прожилках, красные. Раньше я этого не замечал. Плакал, что ли?

- Спасибо.

Странно, все номера одинаковые: две комнаты, небольшая прихожая. Но в этом своя - особая атмосфера. Комнаты почему-то кажутся совсем маленькими. Может быть, дело в тяжелых стеллажах, заставленных от пола до потолка книгами в потертых золоченых переплетах?

Ройский заметил интерес, который я проявил к его библиотеке.

- Это вся моя жизнь, - просто сказал он, ласково касаясь рукой фолиантов. - Сколько себя помню, интересовался историей. Но не всей, а как бы это сказать... В приложении к самому себе, что ли?.. В каждой из этих книг есть упоминание о моих предках. Тридцать четыре поколения - это не шутка! Рыцари, дворяне, воины, купцы, исследователи, солдаты, рабочие... Чем только не занимались Ройские на протяжении веков! А я горжусь. Горжусь тем, что я - последняя ветвь, да какая там ветвь - последний сучек на могучем дереве. Так уж вышло, что семьей я не обзавелся. Со мной род Ройских угаснет, но в памяти человеческой останется. Вам, наверное, трудно понять мои причуды?

- Нет, почему же.

- Вот и Гюстав был таким. Я его очень давно и очень хорошо знаю. Или правильнее сказать: знал? Как-то дико все, в голове не укладывается... Да... Он гордился своим происхождением. Не баронской короной, конечно, а историей, тем, что его предки оставили в веках чистый и ясный след. По-моему, это прекрасно! Нет ничего хуже и страшнее забвения. Знаете, в истории человеческой были периоды, когда люди пытались отказаться от прошлого, устраивали шумные и злорадные судилища на могилах своих предков. Двадцатый век в этом особенно преуспел. И ни к чему, поверьте уж мне, старику, ни к чему хорошему это не привело... Но вас, конечно, интересует совсем другое? Вы уж простите, разболтался... За привычным легче прятать страх и бессилие. Этот кошмар: мертвый Гюстав, кинжал... Нет, из сотрудников этого не мог сделать никто! Абсолютно уверен. Да и зачем? Этот вопрос не идет у меня из головы. Зачем? За что?.. Что я делал вечером? Да, конечно помню. Из зала ушел еще до полуночи. Устал, знаете ли, возраст, да и к режиму привык. Уснул практически сразу же. Потом услышал шум, проснулся, поспешил туда. Вот, собственно, и все... Нет, ничего не слышал, да это и не просто - мои комнаты в самом конце коридора. Кто наливал вино Гюставу и Ольге? Право, как-то не обратил внимания. Вино в моем возрасте интереса уже не представляет, куда привычнее становится минеральная...

Борис сидел на ручке кресла, прижимая к себе заплаканную Марианну.

В другом кресле свернулась клубочком прикрытая пледом Вероника. Андрей устроился прямо на полу - сидел, прислонившись к стене. Свет приглушен, с кровати доносится ровное дыхание Ольги.

- Что с ней?

Борис тяжело поднялся, шагнул мне навстречу:

- Пока спит. Я вызвал медицинский флаер, госпитализировать надо срочно. И ее и Веронику - у девочки сильнейший стресс. Не мешало бы и других отправить в больницу, но все отказываются категорически.

- Вижу, ты уже везде успел побывать...

- А что? - растерялся Борис. - Я что-нибудь не так...

- Да нет, все правильно. Вот что, Боря, вспомни-ка все, что ты делал вечером после того, как ушел из зала.

Борис погладил лысину, недоумевающе посмотрел на меня.

- Собственно... Мы с Марианной проводили Веронику, поднялись к себе и... все.

- Ничего необычного не заметили?

- Нет. Все было тихо.

- То-то и оно! - я устало опустил голову на переплетенные пальцы рук.

- Никто ничего не видел, никто ничего не слышал...

- Убийца мог уйти из замка? - подал голос Андрей.

- Нет. Ни уйти не мог, ни прийти.

- Значит?..

- Значит, убийца среди нас, - жестоко ответил я. - Ладно... Лучше вот что скажите: вы не помните, кто наливал вино Гюставу и Ольге?

- Я, - заявил Борис.

- Когда?!

- Да сразу же. Перед тем как поднять первый тост, я взял бутылку...

- Она была запечатана?

- Конечно. Я сбил сургуч, вынул пробку и разлил вино по бокалам.

- Всем?

- Гюставу и Ольге. Ты же помнишь, какие у них были чаши, - вся бутылка разом вошла.

- Потом кто-нибудь доливал им вино?

- Нет, по-моему... Такая бутылка была всего одна, да и вообще вина там было всего ничего. А в чем, собственно, дело?

Боря своей очаровательной наивностью меня добил. Пришлось пояснить:

- Ты думаешь, Ольга специально приняла снотворное?

Борис открыл рот, подумал и молча закрыл.

- Ручаюсь, что и Гюстав хлебнул изрядную толику этой дряни, продолжил я. - Убийца точно знал, что может спокойно проникнуть в комнату. Кстати, как ты думаешь, через какое время снотворное оказало действие?

Борис оттопырил нижнюю губу, пожал плечами:

- Минут через двадцать, судя по дозе. Максимум - через сорок, если учесть приподнятое нервное состояние ребят.

- Вот так... - я поднялся, кивнул Андрею: - Пойдем со мной.

На пороге остановился, попросил Бориса:

- Дай мне, пожалуйста, какой-нибудь тонизатор посильнее. И обязательно сообщи, когда прибудет медфлаер.

- Идем ко мне, - предложил Андрей.