А. Азимов - Роботы утренней зари

— Может, и так, но когда это еще будет…

— Ты смотришь на это легко, а она — нет. Так что ты уж не говори с ней об этом, пока меня нет. Ладно?

— Ладно. Я думаю, она чуточку расстроена из-за Глэдии. Бейли резко взглянул на сына:

— Ты…

— Я не сказал ни слова, но она тоже видела этот гиперволновый фильм, и знает, что Глэдия на Авроре.

— И что из этого? Аврора — громадная планета. Не думаешь ли ты, что Глэдия Дельмар будет ждать меня в космопорту? О, дьявол, Бен, неужели твоя мать не знает, что эта гиперволновая гадость на девять десятых выдумка?

Бен с заметным усилием сменил тему разговора:

— Даже странно — ты сидишь здесь без всякого багажа.

— У меня его даже слишком много. Я же одет, верно? С меня снимут всю одежду, как только я окажусь на борту. Ее химически обработают и выбросят в космос, а мне выдадут все новое, после того, как я сам буду продезинфицирован, очищен и отполирован внутри и снаружи. Я уже прошел через это однажды.

Помолчав, Бен сказал:

— Знаешь, папа…

Он резко остановился и начал снова:

— Знаешь, папа…

Он опять замолчал.

— Что ты хочешь сказать, Бен?

— Папа, я чувствую себя ужасным болваном, когда говорю это, но думаю, что лучше сказать. Ты все же не героический тип. Даже я никогда не считал тебя им. Ты отличный парень и самый лучший отец, но ты не героический тип.

Бейли хмыкнул.

— Однако, — продолжал Бен, — именно ты стер с карты Космотаун, именно ты привлек Аврору на нашу сторону, именно ты начал весь этот проект заселения других миров., Папа, ты сделал для Земли больше, чем все правительство вместе взятое. Так почему же тебя не оценили по заслугам?

— Именно потому, что я не героический тип, и потому, что меня сунули в этот идиотский фильм. Он восстановил против меня весь департамент; он выбил из колеи твою мать и создал мне репутацию, которой я не заслуживаю.

На его ручном вызове вспыхнул свет, и Бейли встал:

— Мне пора, Бен.

— Я понимаю. Я хочу сказать тебе, папа, что я высоко ценю тебя. И в этот раз, когда ты вернешься, тебя будут ценить все, а не только я.

Бейли был растроган. Он быстро кивнул, положил руку на плечо сына и пробормотал:

— Спасибо, береги себя и мать, пока меня нет.

Он ушел, не оглядываясь. Он сказал Бену, что едет на Аврору поговорить о проекте заселения. Если бы это было действительно так, он мог бы вернуться с победой, а тут…

Он подумал: «Я вернусь, чтобы оказаться в опале, если вернусь вообще».

Глава 2

Дэниел

Бейли оказался на космическом корабле в третий раз, и прошедшие два года не изгладили из его памяти два предыдущих полета. Он точно знал, чего ждать.

Должна быть изоляция — чтобы никто не видел его и не общался с ним, кроме, вероятно, робота. Должно быть постоянное медицинское обслуживание — дезинфицирование и стерилизация. Этого не миновать. Должна быть попытка сделать его пригодным для общения с чувствительными к болезням космонитами, которые считают землян разносчиками всевозможных инфекций.

Однако по сравнению с теми двумя космическими рейсами должно быть и различие. На этот раз он не будет так бояться процедур. И ощущение, будто тебя выставили перед всеми голым, не будет таким страшным.

Он должен быть готов к возможности более широкого общения. Самому себе он твердо сказал (несмотря на спазм в желудке от чувства страха), что в этот раз, может быть, даже увидит космос. Интересно, похож ли он на фотографии ночного неба, снятые за границами Города?

Он вспомнил свое первое посещение планетария — в Городе, конечно, в условиях изоляции от внешней среды. Ему показалось, будто он находится вне Города, но ничего неприятного в этом не было.

Затем было раза два — нет, три — когда он был ночью на открытом пространстве и видел настоящие звезды в настоящем небе. Это было куда менее впечатляющим, чем в планетарии, но при этом каждый раз дул холодный ветер и было ощущение бесконечности; это было несравненно страшнее, чем увиденное в планетарии, но все же не так страшно, как днем, потому что темнота ночи окружала его защитной стеной.

На что же будут похожи звезды на экране космического корабля — на демонстрируемые в планетарии или на видимые в ночном небе Земли? Или это совсем другое восприятие?

Он сосредоточился на этих мыслях, чтобы не думать об оставшихся на Земле, Джесси, Бене и Городе.

Исключительно из бравады он отказался от кара, и настоял, что пройдет пешком небольшое расстояние от ворот до корабля в компании робота, пришедшего за ним. В конце концов, это же крытая аркада.

Проход был слегка изогнутым, и Бейли оглядывался, пока еще мог видеть Бена.

Он поднял руку, и Бен замахал обеими руками, растопырив на них по два пальца в древнем символе победы.

«Победа? Напрасный знак», — подумал Бейли.

Он переключился на другие мысли, которые могли бы отвлечь и занять его. Как выглядит космический корабль днем, когда солнце ослепительно сверкает на его металле, а сам Бейли и все находятся на открытом пространстве.

Крошечный цилиндрический мирок должен был оторваться от неизмеримо большего мира и затеряться в пустоте, неизмеримо большей, чем любое открытое пространство на Земле, и после бесконечной протяженности мирового пространства искать другой мир…

Он заставил себя идти ровно, не показывая перемены настроения, однако, робот, шедший рядом, остановил его.

— Вам плохо, сэр? — спросил он.

Не «хозяин», а просто «сэр» Это был аврорский робот.

— Все в порядке, парень, — хрипло ответил Бейли, — пошли дальше.

Он опустил глаза и не поднимал их от земли, пока перед ним не вырос корабль.

Аврорский корабль! Он был выше, изящнее, но много мощнее солярианских кораблей. Бейли вошел внутрь, и сравнение снова оказалось в пользу Авроры. Его каюта была больше, чем те, которые у него были два года назад, более удобная и комфортабельная.

Точно зная, что произойдет, он без колебаний снял всю одежду. Вероятно, ее продезинфицируют плазменным факелом, и он, конечно, не получит ее обратно, вернувшись на Землю — если вернется, В тот раз он не получил ее.

А новой одежды он не получит, пока не будет со всей тщательностью вымыт, осмотрен и напичкан лекарствами — внутрь и подкожно.

Он почти приветствовал эти унизительные процедуры, потому что они отвлекали его от бесполезных размышлений; он не ощущал поэтому даже начального ускорения и почти не заметил, когда наконец снова оделся. Он огорченно посмотрел на себя в зеркало.

Ткань была гладкой, блестящей и изменяла цвет на сгибах. Брюки плотно облегали лодыжки, а носки были надеты поверх брюк. Рукава блузы стягивали запястья, а на руках были тонкие прозрачные перчатки. Ворот блузы закрывал шею и был снабжен капюшоном, который при желании можно было натянуть на голову. Он знал, что его одели так не для его удобства, а для того, чтобы уменьшить опасность для космонитов.