Боб Шоу - Корабль странников

Ничего!

Луч ультралазера ударил уничтожил бы любое другое существо за долю секунды, но Кандар не мог умереть так легко. Боль оказалась намного сильнее, чем он мог вообразить. Но хуже агонии было внезапно-ясное понимание мыслей съедобных — мрачных, холодных, чужих мыслей.

Впервые в жизни Кандар почувствовал СТРАХ.

И умер.

Шампанское было хорошим, стейки тоже, а сон — когда он наконец наступит — будет бы еще лучше.

Сердженор довольно откинулся назад, закурил трубку и обвел благосклонным взглядом одиннадцать человек, сидевших за длинным столом в кают-компании «Сарафанда». Ощущая приятную теплоту в желудке, он убеждал себя в правильности принятого решение. Он думал, что ему нравится быть Старейшим Членом Экипажа. Расчетливая молодежь может описывать его в своих мемуарах о космических путешествиях. Пусть кузены выкупают его долю в бизнесе — он останется в Картографическом Управлении до тех пор, пока душой и рассудком не пресытится лицезрением новых миров. Это — его жизнь, его образ мыслей, и он не собирался от него отказываться.

На другом конце стола Клиффорд Поллен перебирал заметки о рейсе. — А потом, Дейв, ты осознал, — сказал Поллен, — что Серый Человек просто неспособен понять психологию машины?

— Правильно. Серый Человек из-за своих особых физических свойств и в лучшие времена не нуждался в машинах. А тысячи лет на такой планете как Прила-1, где так или иначе не могло существовать ничего искусственного, отнюдь не подготовили его к встрече с нашими «машинами жизни».

Сердженор вдохнул ароматный дым. Он вдруг почувствовал неожиданный прилив симпатии к огромному чужому существу, чьи останки все еще лежали на черном камне покинутой ими планеты. Серый Человек дорожил своей жизнью, настолько дорожил, что он и не представлял, КАК ее можно доверить кому-нибудь или чему-нибудь кроме себя. Поэтому он совершил ошибку, попытавшись управлять существом, о котором экипаж «Сарафанда» думал как о капитане Уэкопе.

Интересно, что же ощутил Серый Человек в самый последний момент, когда он ВСЕ понял? Сердженор взглянул на скромную пластину на ближайшем терминале, напрямую соединенным с центральным компьютером космического корабля — обширным искусственным интеллектом, в чьи руки они вверяли свои жизни в начале каждого рейса. На ней было выгравировано: У.Э.К.О.П.

Сердженор слышал, как некоторые члены экипажа расшифровывают надпись. По их мнению, буквы означали: Усовершенствованный Электронный Космический Оператор и Пилот. Но никто не мог быть уверен в этом полностью. Неожиданно он понял, что люди имеют склонность принимать многие вещи как нечто само собой разумеющееся.

3

У космоса есть различные способы наказать отважного путешественника. Например, всегда существует возможность чисто физической опасности. И все же не она является главным бедствием. Другое обстоятельство имеет куда большее влияние на человеческий рассудок. Пространство враждебно человеческой жизни, но в этом оно мало отличается от, скажем, глубин океана, где человек уже привычно живет и работает. Наибольшую опасность в космосе представляют просто-напросто его гигантские расстояния.

Сколько бы вы ни стояли на горной вершине, сколько бы ни вглядывались в небеса, это не подготовит вас к реальному космическому путешествию. Ведь наблюдатель на Земле видит только звезды, а не тьму огромных расстояний между ними. У человека нет выбора — в небе мерцают звезды, а глаза его способны реагировать лишь на свет. Ему остается только принять на веру существование невообразимых пространств. Побывавший в космосе судит о вещах по-другому. Он вынужденно осознает, что вселенная состоит из пустоты, газопылевые туманности представляют собой жалкие крохи материи, а звезды — не что иное как струи газа, горящего в вакууме и испускающие кванты света. Рано или поздно от этого знания становилось как-то неуютно.

Среди экипажей Картографического Управления не было случаев внезапных душевных расстройств. Об этом заботились в процессе предварительного отбора. В самом деле, людям, которые управляли топографическими модулями, было не свойственно философствовать о смысле мыслей. Одиночество и ностальгия становились профессиональными заболеваниями. Управление исследовало только необитаемые миры, и экипажи картографических кораблей быстро пресыщались видами пустынь, бесплодных скал и тундры. Они просто молились о том, чтобы произошло что-нибудь не предусмотренное, даже если бы это оказалось чревато неприятностями. Но происшествия были настолько редки, что даже несложное механическое повреждение давало предмет для разговоров на много месяцев.

В таких обстоятельствах люди стремились отработать лишь два года контракта. Обычно они отправлялись в еще один дополнительный рейс, доказывая друзьям и самим себе, что могли бы продолжать до бесконечности. Потом они принимали наградные и возвращались к занятиям, которые позволяли им оставаться дома.

Немногие, подобно Дейву Сердженору, задерживались в Управлении не считаясь с интеллектуальным и эмоциональным риском. Поэтому на «Сарафанде», да и многих других кораблях, высоко ценили нескольких ветеранов, чьим уделом была опека над менее опытными товарищами. Кроме того на них лежала важная, хотя и не официальная обязанность. Они формировали устойчивую групповую личность, в которую со временем могли влиться новички. Сердженор повидал множество людей — среди них бывали женщины — приходивших и уходивших, и за эти годы у него выработался противоречивое и несколько покровительственное отношение к новичкам. И хотя он иногда ворчал насчет нахальства молодежи, но признавал, что они скрашивали однообразие корабельной жизни.

Прошел год после памятной встречи с Серым Человеком на Приле-1 — год совершенно рутинной топографической работы. За это время в экипаже корабля произошло два изменения. Один человек уволился из Управления, другого перевели на более современный корабль класса Марк Восемь. На «Сарафанд» пришло пополнение. Сердженор с тайным интересом наблюдал за новичками и сделал вывод, что, к сожалению, более привлекательный из этой пары вряд ли останется надолго в Картографическом Управлении. Берни Хиллиард оказался разговорчивым юнцом, с наслаждением выдававшем идеи направо и налево, вступая в спор с Сердженором по любому поводу. Больше всего Берни резвился в час завтрака, когда был полон сил после сна.

— Ты ведь не поверишь, Дейв, — произнес он однажды утром. — Прошлой ночью я был дома. С женой. Я был дома.

Сказав это, Хиллиард наклонился над обеденным столом. Его розовощекое, ребячески-серьезное лицо выражало убежденность в собственных словах, а голубые глаза умоляли Сердженора согласиться и разделить с ним так открыто предложенную радость. Сердженор чувствовал себя хорошо отдохнувшим и сытым, поэтому был в настроении согласиться с чем угодно. Однако возникала проблема. Его рассудок упорно доказывал, что в данный момент «Сарафанд» медленно пробирается через плотное звездное скопление за тысячу световых лет от дома Хиллиарда в Саскачеване. Кроме того, он точно знал, что молодой человек не женат.