Кирилл Бенедиктов - Точка Лагранжа (Сборник)

— Лаура, — вмешалась Миранда, — тебе и впрямь незачем слушать подобные истории. Давай-ка лучше я познакомлю тебя с нашим новым гостем, капитаном Анненковым.

Капитан медленно обернулся. Миранда едва ли не силком тащила к нему худую смуглую девочку в пышном белом платье. Платье было роскошное, расшитое крупным жемчугом, вот только с полудетской внешностью своей хозяйки оно совершенно не сочеталось. Анненкову приходилось видеть, как удачно подобранные наряды меняют облик девочек-подростков, делая их взрослее и соблазнительнее, но здесь был явно не тот случай.

— Сеньор капитан, — Миранда говорила подчеркнуто серьезно, но в глубине ее темных глаз мелькали веселые искорки. — Разрешите представить вам любимицу нашей семьи, юную Лауру Крус Сауро де Легисамо.

Любимица семьи смотрела себе под ноги и поднимать глаза на капитана явно не собиралась.

— Это вы были на галерее? — спросил Анненков. — Прятались за виноградными лозами?

У Лауры покраснели уши.

— Почему вы так решили? — тихо пробормотала она. — Вам тетя сказала?

— Я вас видел, сеньорита. Солнце как раз освещало галерею, а ваше прекрасное платье просвечивало сквозь листья.

Девочка закусила губу.

— Так я и знала! Ненавижу это платье! Ненавижу!

— Лаура! — строго произнесла Миранда. — Пожалуйста, веди себя как подобает воспитанной девушке. Что подумает о нас сеньор Анненков?

— Если бы не вы, кузина, — казалось, Лаура с трудом сдерживает слезы, — если бы не вы, я бы никогда не надела это ужасное платье… никогда в жизни!

Капитан подобрался, как перед атакой. Женские слезы для него были страшнее иприта.

— Милая Лаура, — сказал он как можно мягче. — Ваше платье великолепно, как, впрочем, и вы сами. Если вы не сочтете эту просьбу чересчур дерзкой, я просил бы вас подарить мне сегодня танец. Уверяю вас, я не самый плохой партнер по эту сторону Атлантики.

Пунцовая от смущения Лаура пробормотала что-то неразборчивое и спряталась за широкую спину разносившего напитки слуги.

— Да вы просто светский лев, капитан, — протянула Миранда, испытующе глядя на капитана. — Держу пари, что бедная девочка будет считать минуты до начала танцев…

— Я никогда не заключаю пари с женщинами, — улыбнулся Анненков. — Гораздо разумнее сразу же признать свое поражение.

— Какая-то у вас капитулянтская позиция, — недовольно пожала плечами брюнетка. — Смотрите, как бы я с вами не заскучала!

— Уверен, что вас всегда сумеет развлечь майор Гутьеррес.

Миранда надула губки.

— Фи, капитан, вы всегда такой грубый? Анненков не успел ответить.

— Военный атташе посольства Германии барон Отто фон Корф, — провозгласил мажордом. Голос у него был зычный и гулкий, как у северного оленя в период гона.

— Юрка, — Стеллецкий ткнул приятеля локтем в бок, — а ты помнишь, у нас в училище был такой фон Корф? У него папаша еще служил в кавалергардах…

— Да не может быть! Что ж здесь, по-твоему, парижский салон? Это там, знаешь, в один вечер можно повстречать половину своих петербуржских знакомцев…

— Вот увидишь, — зловещим шепотом проговорил Ник. — Если окажется тот самый фон Корф — ты мне ставишь бутылку «бурбона».

Насколько помнил Анненков, юнкер фон Корф был типичным остзейцем — высоким, тощим, с худым неприятным лицом и тусклыми глазами. Человек, появившийся в зале вслед за мажордомом, более всего напоминал кота — большого, сытого, с добродушной, но хитроватой мордой. Одет он был в цивильное и на военного походил мало.

— Не он, — хмыкнул Анненков. — Кстати, мы не договорились, что ставишь ты в случае проигрыша. Имей в виду, писку твою я пить больше не стану!

— Там видно будет, — разочарованно проворчал Стеллецкий. — Эх, а я-то уверен был, что фон Корф — наш…

Пока военный атташе раскланивался с доном Луисом, дамы, нисколько не смущаясь присутствием Анненкова и Стеллецкого, потихоньку обсуждали достоинства и недостатки нового гостя.

— По-моему, господину барону стоило бы заняться своей фигурой, — негромко заметила Миранда. — Я беспокоюсь за судьбу его пиджака.

— А что с его пиджаком, тетя? — В голосе Лауры прозвучало неподдельное любопытство.

— Боюсь, он сейчас треснет, — поджала губы брюнетка. Лаура прыснула.

— Недобрые! — Мария легонько шлепнула девочку веером. — Посмотрите, какой у господина барона веселый взгляд! Не сомневаюсь, он всех нас чудесно развлечет!

— Я бы на твоем месте на это не рассчитывала, моя дорогая. У колбасников грубое чувство юмора. Это тебе не французы и даже не русские!

— Тише, тише! — угрожающе прошептала Мария. — Он идет сюда… или лучше сказать: «катится»?

Барон действительно приближался. Объемистый живот плыл по воздуху, словно цеппелин. Золотая цепочка от часов, спадавшая в широкий карман брюк, позвякивала при ходьбе.

— Дамы, — поклонился он, утопив подбородок в жирных складках шеи. — Господа офицеры! Я поражен, обнаружив в столь диких краях такое изысканное общество!

— Здравствуйте, барон, — сказал Анненков. — Простите мое любопытство: вы случайно не выпускник юнкерского училища в Санкт-Петербурге?

Фон Корф, казалось, совсем не удивился вопросу.

— Нет, капитан. Я никогда не был в Санкт-Петербурге. Однако упомянутое вами училище заканчивал мой дальний родственник по отцовской линии, тоже фон Корф. Знаете, нас, фон Корфов, довольно много в разных частях света. Мы весьма — как это по-испански? — плодовиты!

Лаура захихикала.

— Вы напрасно смеетесь, сеньорита, — добродушно заметил барон. — Представители высшей расы должны заботиться о своем воспроизводстве. Чем больше здоровых и крепких детей произведут на свет женщины Германии, тем лучше для Рейха и цивилизации.

— О господи, — негромко сказал Стеллецкий по-русски. — Так он из этих…

— Вы знакомы с расовой теорией доктора Ганса Гюнтера, господа? — чувствовалось, что барон оседлал своего любимого конька. — Это величайший ум нашего времени! Вам, дамы, я бы тоже порекомендовал ознакомиться с его трудами, ибо доктор уделял особое внимание проблеме упадка нравственности и распада крепкой нордической семьи!

— Что вы говорите? — проворковала Миранда. — И что же говорит ваш Гюнтер о распаде семьи?

— Я больше не выдержу, — шепнул Стеллецкий Анненкову. — Пойдем и немедленно выпьем, Юрка, иначе я этому борову наговорю гадостей. Ты же знаешь, я колбасников еще с самой войны ненавижу…

— С пониманием, — отозвался капитан. — Интересно, здесь только шампанским потчуют? А как насчет чего-нибудь покрепче?