Александр Авраменко - Бездна

— И что ты думаешь?

— В данном случае могу сказать тебе откровенно — они платят мне, как и тебе, впрочем, не за то, чтобы мы думали. Думают они. А мы — воплощаем в жизнь их думы.

— Правильно. Я — начал.

— Я — тоже. Надеюсь, увидимся.

— И очень скоро…

Несмотря на расстояние, в мембране было слышно, как лязгнул отключившийся аппарат абонента. Глава Правительства Французской Республики вздохнул и в свою очередь так же опустил массивную эбонитовую трубку на рога. Затем позвонил в стоящий перед ним колокольчик, вызывая секретаря. Буквально через мгновение на пороге кабинета возник прилизанный молодой человек с лоснящимися от бриолина волосами:

— Слушаю вас, ваше превосходительство?

— Э… Как вас?

— Эркюль, господин премьер-министр. Эркюль де…

— Короче, любезнейший.

Прервал его Глава Правительства, не дослушав.

— Дозвонитесь до Министерств Обороны и потребуйте от генерала Гамелена его присутствия завтра в десять, нет, в двенадцать часов дня, у меня на совещании. Здесь. В кабинете.

— Но…

— Но?

— Командующий Сухопутными войсками Республики отбыл на Линию Мажино[19] для рекогносцировки. Ожидается. Что его визит продлится ещё три дня.

Даладье хлопнул по столу ладонью:

— Как хотите, но чтобы генерал был здесь завтра днём. В конце концов, в наш век расстояния не такая уж большая проблема.

— Я передам ваши указания, господин премьер-министр…

Выпроводив секретаря, Эжен Даладье расслабился. В конце концов, зачем ему самому ломать голову? Поскольку задуманная его хозяевами комбинация состоит из нескольких частей, а все нюансы плана ему неизвестны, то первая фаза — военная операция с целью нанести максимальный урон Советам. А военные дела — дело военных. У обожаемой им Франции есть блестящий Генеральный Штаб, Непобедимая Армия, вот пусть военные и ломают головы, ведь первым правилом для всех настоящих руководителей было умение переложить свои обязанности на плечи подчинённых… Премьер улыбнулся своим мыслям, а потом бросил взгляд на часы и спохватился — он же опаздывает! Сегодня в «Мулен-Руж»[20] новинка, о которой говорит весь парижский свет — впервые будет демонстрироваться массовый стриптиз: сто блистательных красавиц полностью обнажаться перед публикой. Конечно, это скандально! Но он будет в отдельном кабинете, и администрация гарантировала ему, что ни одна живая душа не узнает о присутствии главы правительства Французской Республики. А если его Высокопревосходительству захочется, то любая из участниц будет рада составить ему компанию в интимной обстановке…

…Лейтенант де Блюэ ласково похлопал по борту своего грозного бомбардировщика. Он любил свою машину, могучий дальний бомбардировщик «F-221BN-5». Настоящее чудо мысли гениальных французских инженеров, обладающее дальностью полёта в две тысячи километров с грузом бомб в две с половиной тонны. Правда, скорость немного подкачала, всего триста с небольшим километров в час, но зачем бомбардировщику большая скорость? Ему нужна выносливость мула, чтобы нести на своих крыльях смертоносный груз, а скорость — удел истребителей. Ну а если враги попытаются напасть на лейтенанта де Блюе, что ж, тогда их встретит ливень пуль из целых трёх пулемётов… Вернувшегося из очередного полёта лётчика отвлёк крик вестового:

— Господин лейтенант, вас вызывают в штаб!

— В чём дело, Тассиньи?

Лейтенант недовольно взглянул на рядового. Тот вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь:

— Имею честь обратиться к господину лейтенанту — вас вызывают в штаб эскадрильи.

— Зачем?

Пройдоха (а кем ещё может быть рядовой, окопавшийся в штабе) оглянулся, и шёпотом произнёс:

— Советы начали войну против Финляндии.

— Я знаю. Это далеко не новость.

— Новость, господин лейтенант, в том, что набирают добровольцев для отправки в Финляндию. Причём жалование будет в ТРИ раза больше, чем во Франции. И повышение в чине на одну ступень…

Это действительно была новость. Де Блюе невольно зажмурился, представив кучу денег, которую он получит… И звание. Вожделённое звание! Конечно, там воюют. Но война идёт и здесь. Вот и сейчас моторы его самолёта не успели остыть после возвращения с боевого задания — они успешно высыпали тонну листовок на Германию. Правда, немцы по ним не стреляли. Но и они, французы тоже не открывают огня по бошам. Зачем? Пусть они ввязались из-за поляков в эту войну но, простите, можно же понять, что на самом деле Республика не будет губить жизни своих сыновей из-за каких то вшивых поляков! Хотя у русских имеется авиация… Но ЧТО может быть у этих грязных славян? Грубо сколоченные из дерева копии старых «Фарманов» и «Вуазенов» Великой войны, и ничего больше…

Последнюю мысль лейтенант додумывал, уже открывая дверь командира их бомбардировочной эскадры.

— Лейтенант?

— Полковник?

— Присаживайтесь, лейтенант де Блюэ. Как слетали?

— Успешно. Боши боятся приближаться к нам, а зенитный огонь нам не страшен, их зенитки не могут повредить лучшему творению нашего французского гения.

— Вы правы, лейтенант. Конечно, правы. Но я вызвал вас не для этого. Как вы отнесётесь к тому, чтобы отправиться добровольцем на помощь маленькой, но гордой стране, на которую напал громадный большевистский медведь?

— Господин полковник! Разве может сердце француза, воспитанного на уважении к Свободе каждого гражданина Республики остаться равнодушным к такому предложению?! Свобода каждого священна! Ещё мой прадед вместе с великим Наполеоном покорил Москву и сжёг Кремль, символ их власти! Конечно, мон колонель, я готов! Когда отправляться?

Колонель Филип Жерар Депардье улыбнулся в густые седые усы столь искреннему порыву молодого офицера:

— Я выписываю вам направление в Париж. Явитесь по указанному адресу и предъявите свои бумаги. Остальное вам скажут там…

По указанному адресу находилось посольство САСШ во Французской Республике… Через две недели новоиспечённый старший лейтенант французской армии садился на английский пароход в Кале. Весь транспорт был до отказа забит молодыми мужчинами призывного возраста, общавшихся между собой на незнакомом молодому французу шипящем языке…

Глава 5

Ленинград. Карельский перешеек. Полевой лагерь

Анти Сорвинен с трудом раскрыл глаза и пошевелился, треснул ледок, покрывший старую байковую куртку. К утру подморозило, и в палатке была лютая стужа и тишина. Только пар, вырывавшийся изо рта спящих, показывал, что люди живы… Анти осторожно приподнялся на четвереньки и пробрался к выходу, расстегнул тонкий полог, высунул голову и ахнул — снег. Первый снег этого года… Он лежал тонким, едва заметным слоем на промёрзшей до звона земле, но, тем не менее, это был снег… Выбрался наружу — утреннее тусклое солнце больно ударило по глазам отражёнными от белой поверхности лучами. Молодой финн прищурился на свет, затем выругался про себя: